КТО КОГО НАКАЗАЛ?

 

КТО КОГО НАКАЗАЛ?

 «Труд души — это значит страдать, болеть страдания­ми и болями человека — прежде всего, матери, отца, сестры, дедушки, бабушки. Не бойтесь открывать юную душу для этих страданий — они благодарны. Пусть девя­тилетний сын ночь не спит у постели заболевшей мате­ри или отца, пусть чужая боль заполняет все уголки его сердца. Одна из самых мучительно трудных вещей в педагогике — это учить ребенка труду любви.

 

Сказка неотделима от кра­соты, способствует развитию эстетических чувств, без ко­торых немыслимо благород­ство души, сердечная чут­кость к человеческому не­счастью, горю, страданию. Благодаря сказке ребенок познает мир не только умом, но и сердцем... В сказке черпаются первые представ­ления о справедливости и несправедливости...»

В. Сухомлинский

 

То, что я расскажу, про­изошло не очень давно. Ах, в какую великолепную педа­гогическую калошу села я тогда при всем немалом опы­те и «теоретической подко­ванности»! Правда, я сумела- таки из нее выбраться (опыт даром не пропал), но ведь попала же!

 

Дело было так. Моя пяти­летняя дочь, в общем-то лас­ковая и покладистая девчуш­ка, после одного моего вроде бы невинного замечания вдруг подскочила ко мне со сжатыми кулачками, топнула ногой и, сверкая глазенками, отчаянно выпалила мне в лицо:

—             Ты дура! Дура! Дура! — и громко, безудержно разры­далась.

 

Я остолбенела. Я не слы­шала от детей ничего подоб­ного с тех самых пор, как меня впервые назвали мамой. Я даже не нашлась, что сде­лать и сказать, покраснела до слез и выскочила на кры­лечко. В комнате начался пе­реполох: старшие сестры, слышавшие наш разговор, накинулись на малышку с уп­реками:

—             Как ты могла! Маму обидела! Ты плохая.

—             Да, я плохая,— слышу я тонюсенький всхлипываю­щий голосок,— а зачем мама сама меня обидела? А-а-а...

 

В первый момент я была словно оглушена и не могла ничего сообразить. Что мог­ло привести дочку к такой нелепой, дикой выходке?

Я всего-навсего сказала, правда весьма раздражен­ным тоном:

—             Ну, тогда ты не пой­дешь со мной на работу! - А почему я так сказала? Вспомнила: она расшалилась с братишкой и на мою прось­бу: — Кончайте, ребятки, пора спать,— ответила ве­село:

—             А мне не хо-о-чется!

А перед этим?.. И тут я поняла: что же я наделала!

 

Всего за пять — десять минут до скандала состоялся очень серьезный разговор между мною и всеми млад­шими, во время которого мы договорились, что завтра все они пойдут в библиотеку и помогут мне перенести ста­рые журналы, а потом каж­дый выберет себе любую книжку, чтобы взять домой почитать. Возбужденные предстоящим удовольствием (пойти со мной в библио­теку для них всегда очень приятно), гордые доверием (они же пойдут помогать!), малыши, вместо того чтобы побыстрее улечься спать, разыгрались, расшалились... А было уже так поздно, а у меня на вечер оставалось еще столько дел...

 

Раздраже­ние — плохой советчик, и я, забыв о только что состояв­шемся договоре, уже не по­нимаю, почему ребятишки так возбуждены, и... вот, по­жалуйста:

—             Ты не пойдешь завтра со мной на работу!

 

Да это же настоящее само­дурство: хочу — казню, хо­чу — милую. И все это ни с того ни с сего, когда человек не только не чувствует ника­кой вины, но даже, наоборот, ощущает себя наиболее счастливым и гордым. Какая пощечина самолюбию и до­стоинству! И обиднее всего, что от мамы...

Милая моя девочка, а ведь твой внезапный бунт — не нелепая, дикая выходка, а настоящий протест против несправедливости... Но маме сказать «дура» — это же невозможно, это просто не­мыслимо. Что же делать? Теперь, разобравшись во всем, я уже могу искать выход. Отступают растерян­ность и обида, я даже улы­баюсь сквозь слезы:

— Как же это я впросак-то попала, ай-яй-яй!

 

Ну а там, где улыбка, там и скорый конец всем конф­ликтам, это я уже давно знаю. Но до вздоха облегче­ния еще далеко: дочурка пла­чет неутешно, я тоже всхли­пываю на своем крылечке. Но обе уже чувствуем себя не столько обиженными, сколь­ко виноватыми. Обеим уже хочется примирения, но... как же начать? Я не вы­держиваю первая ,зову ее ти­хонько по имени, она при­ходит ко мне, и мы, переме­жая слова всхлипами и вы­тиранием носов друг другу, признаемся в том, что обе по­ступили очень, очень плохо и что постараемся больше так не делать...

 

Как же нам было хорошо после промчавшейся бури посидеть вдвоем на кры­лечке и видеть и слышать, как вечер превращается в ночь и все стихает, стихает кругом, словно успокаивает­ся перед сном...

 

После подобных взаимных уроков мне все чаще и чаще поневоле думалось: а почему, собственно, мы, взрослые, так уверены в своем праве карать и миловать, поощрять и наказывать?

Опасно этим правом поль­зоваться неумелому, неопыт­ному, а еще опаснее — жес­токому, холодному. Как лег­ко здесь и пересолить, и не­досолить, и вообще сделать совсем не то.

 

А вот попытка разобраться в себе и ребенке, в мотивах и причинах его поступков и в собственном поведении ни­когда к плохому не приведет. Тут даже ошибка на пользу пойдет — многому научит, потому что будет пережита и осознана. Вот так и накап­ливается опыт, который поз­воляет поступать не «как принято», а как единственно можно и нужно в данный момент.

 

Вот, допустим, правильно ли, что я первая пошла на примирение с дочкой, не за­ставила ее сначала извинить­ся передо мной? Может быть, мне следовало бы по­дождать? Мой опыт подска­зал мне иное: если винова­ты оба (а чаще всего так и бывает), именно взрослому надо первому идти навстре­чу. Добиваться от ребенка, чтобы тот извинился в то время, когда он чувствует ви­ну и за взрослым, жестоко. Для него такой шаг к при­мирению всегда связан с уни­жением, а для взрослого — с великодушием. Огромная разница! Ведь на стороне взрослого сила.

Л. Никитина

 

Папа с сыном очень

сообразительные

Этот несложный тест, за­няться которым можно вмес­те с ребенком, поможет оценить ваше умение абст­рактно мыслить и опреде­лить, насколько легко вы де­лаете логические обобщения. А способность логически мыслить необходима в лю­бом возрасте и во всех жизненных ситуациях.

 

Перед вами 14 рядов слов. Каждый из них вклю­чает по пять слов, четыре из которых можно объединить по общему для них признаку, а одно этим требованиям не соответствует. Найдите его (например, в ряду слова: «Василий, Федор, Семен, Петр, Иванов»; первые четы­ре — имена, а последнее — фамилия, поэтому исключать надо слово «Иванов»).

—             Дряхлый, старый, изно­шенный, маленький, ветхий.

—             Смелый, храбрый, от­важный, злой, решительный.

—             Молоко, сливки, сыр, сало, сметана.

—             Скоро, быстро, поспеш­но, постепенно, торопливо.

—             Лист, почка, кора, дере­во, сук.

—             Дом, сарай, постройка, изба, хижина.

—             Ненавидеть, презирать, негодовать, возмущаться, на­казывать.

—             Темный, светлый, голу­бой, ясный, тусклый.

—             Гнездо, нора, муравей­ник, курятник, берлога.

—             Неудача, крах, провал, поражение, волнение.

—             Молоток, гвоздь, кле­щи, топор, долото.

—             Минута, секунда, час, вечер, сутки.

—             Грабеж, кража, земле­трясение, поджог, нападение.

—             Успех, победа, удача, спокойствие, выигрыш.

Правильные ответы: 1 — маленький, 2 — злой, 3 — сало, 4 — постепенно, 5 — дерево, 6 — постройка, 7 — наказывать, 8 — голубой, 9 — курятник, 10 — волне­ние, 11 — гвоздь, 12 — ве­чер, 13 — землетрясение, 14 — спокойствие.

Если вы ошиблись более одного раза, это значит, что вы не всегда поступаете ло­гично при разрешении жиз­ненных ситуаций и проблем.

 

Считалки

Черепаха хвост поджала

И за зайцем побежала.

Оказалась впереди,

Кто не верит — выходи!

Раз, два, три, четыре, пять,

Шесть, семь, восемь,

девять, десять,

Выплывает белый месяц.

Кто до месяца дойдет,

Тот и прятаться пойдет!

Фото Е. Виноградовой,

Э. Лаповка,

С.     Сухорукова

 

«НАСТОЛЬНЫЙ КАЛЕНДАРЬ», 91

 

 «Труд души — это значит страдать, болеть страдания­ми и болями человека — прежде всего, матери, отца, сестры, дедушки, бабушки. Не бойтесь открывать юную душу для этих страданий — они благодарны. Пусть девя­тилетний сын ночь не спит у постели заболевшей мате­ри или отца, пусть чужая боль заполняет все уголки его сердца. Одна из самых мучительно трудных вещей в педагогике — это учить ребенка труду любви.

 

Сказка неотделима от кра­соты, способствует развитию эстетических чувств, без ко­торых немыслимо благород­ство души, сердечная чут­кость к человеческому не­счастью, горю, страданию. Благодаря сказке ребенок познает мир не только умом, но и сердцем... В сказке черпаются первые представ­ления о справедливости и несправедливости...»

В. Сухомлинский

 

То, что я расскажу, про­изошло не очень давно. Ах, в какую великолепную педа­гогическую калошу села я тогда при всем немалом опы­те и «теоретической подко­ванности»! Правда, я сумела- таки из нее выбраться (опыт даром не пропал), но ведь попала же!

 

Дело было так. Моя пяти­летняя дочь, в общем-то лас­ковая и покладистая девчуш­ка, после одного моего вроде бы невинного замечания вдруг подскочила ко мне со сжатыми кулачками, топнула ногой и, сверкая глазенками, отчаянно выпалила мне в лицо:

—             Ты дура! Дура! Дура! — и громко, безудержно разры­далась.

 

Я остолбенела. Я не слы­шала от детей ничего подоб­ного с тех самых пор, как меня впервые назвали мамой. Я даже не нашлась, что сде­лать и сказать, покраснела до слез и выскочила на кры­лечко. В комнате начался пе­реполох: старшие сестры, слышавшие наш разговор, накинулись на малышку с уп­реками:

—             Как ты могла! Маму обидела! Ты плохая.

—             Да, я плохая,— слышу я тонюсенький всхлипываю­щий голосок,— а зачем мама сама меня обидела? А-а-а...

 

В первый момент я была словно оглушена и не могла ничего сообразить. Что мог­ло привести дочку к такой нелепой, дикой выходке?

Я всего-навсего сказала, правда весьма раздражен­ным тоном:

—             Ну, тогда ты не пой­дешь со мной на работу! - А почему я так сказала? Вспомнила: она расшалилась с братишкой и на мою прось­бу: — Кончайте, ребятки, пора спать,— ответила ве­село:

—             А мне не хо-о-чется!

А перед этим?.. И тут я поняла: что же я наделала!

 

Всего за пять — десять минут до скандала состоялся очень серьезный разговор между мною и всеми млад­шими, во время которого мы договорились, что завтра все они пойдут в библиотеку и помогут мне перенести ста­рые журналы, а потом каж­дый выберет себе любую книжку, чтобы взять домой почитать. Возбужденные предстоящим удовольствием (пойти со мной в библио­теку для них всегда очень приятно), гордые доверием (они же пойдут помогать!), малыши, вместо того чтобы побыстрее улечься спать, разыгрались, расшалились... А было уже так поздно, а у меня на вечер оставалось еще столько дел...

 

Раздраже­ние — плохой советчик, и я, забыв о только что состояв­шемся договоре, уже не по­нимаю, почему ребятишки так возбуждены, и... вот, по­жалуйста:

—             Ты не пойдешь завтра со мной на работу!

 

Да это же настоящее само­дурство: хочу — казню, хо­чу — милую. И все это ни с того ни с сего, когда человек не только не чувствует ника­кой вины, но даже, наоборот, ощущает себя наиболее счастливым и гордым. Какая пощечина самолюбию и до­стоинству! И обиднее всего, что от мамы...

Милая моя девочка, а ведь твой внезапный бунт — не нелепая, дикая выходка, а настоящий протест против несправедливости... Но маме сказать «дура» — это же невозможно, это просто не­мыслимо. Что же делать? Теперь, разобравшись во всем, я уже могу искать выход. Отступают растерян­ность и обида, я даже улы­баюсь сквозь слезы:

— Как же это я впросак-то попала, ай-яй-яй!

 

Ну а там, где улыбка, там и скорый конец всем конф­ликтам, это я уже давно знаю. Но до вздоха облегче­ния еще далеко: дочурка пла­чет неутешно, я тоже всхли­пываю на своем крылечке. Но обе уже чувствуем себя не столько обиженными, сколь­ко виноватыми. Обеим уже хочется примирения, но... как же начать? Я не вы­держиваю первая ,зову ее ти­хонько по имени, она при­ходит ко мне, и мы, переме­жая слова всхлипами и вы­тиранием носов друг другу, признаемся в том, что обе по­ступили очень, очень плохо и что постараемся больше так не делать...

 

Как же нам было хорошо после промчавшейся бури посидеть вдвоем на кры­лечке и видеть и слышать, как вечер превращается в ночь и все стихает, стихает кругом, словно успокаивает­ся перед сном...

 

После подобных взаимных уроков мне все чаще и чаще поневоле думалось: а почему, собственно, мы, взрослые, так уверены в своем праве карать и миловать, поощрять и наказывать?

Опасно этим правом поль­зоваться неумелому, неопыт­ному, а еще опаснее — жес­токому, холодному. Как лег­ко здесь и пересолить, и не­досолить, и вообще сделать совсем не то.

 

А вот попытка разобраться в себе и ребенке, в мотивах и причинах его поступков и в собственном поведении ни­когда к плохому не приведет. Тут даже ошибка на пользу пойдет — многому научит, потому что будет пережита и осознана. Вот так и накап­ливается опыт, который поз­воляет поступать не «как принято», а как единственно можно и нужно в данный момент.

 

Вот, допустим, правильно ли, что я первая пошла на примирение с дочкой, не за­ставила ее сначала извинить­ся передо мной? Может быть, мне следовало бы по­дождать? Мой опыт подска­зал мне иное: если винова­ты оба (а чаще всего так и бывает), именно взрослому надо первому идти навстре­чу. Добиваться от ребенка, чтобы тот извинился в то время, когда он чувствует ви­ну и за взрослым, жестоко. Для него такой шаг к при­мирению всегда связан с уни­жением, а для взрослого — с великодушием. Огромная разница! Ведь на стороне взрослого сила.

Л. Никитина

 

Папа с сыном очень

сообразительные

Этот несложный тест, за­няться которым можно вмес­те с ребенком, поможет оценить ваше умение абст­рактно мыслить и опреде­лить, насколько легко вы де­лаете логические обобщения. А способность логически мыслить необходима в лю­бом возрасте и во всех жизненных ситуациях.

 

Перед вами 14 рядов слов. Каждый из них вклю­чает по пять слов, четыре из которых можно объединить по общему для них признаку, а одно этим требованиям не соответствует. Найдите его (например, в ряду слова: «Василий, Федор, Семен, Петр, Иванов»; первые четы­ре — имена, а последнее — фамилия, поэтому исключать надо слово «Иванов»).

—             Дряхлый, старый, изно­шенный, маленький, ветхий.

—             Смелый, храбрый, от­важный, злой, решительный.

—             Молоко, сливки, сыр, сало, сметана.

—             Скоро, быстро, поспеш­но, постепенно, торопливо.

—             Лист, почка, кора, дере­во, сук.

—             Дом, сарай, постройка, изба, хижина.

—             Ненавидеть, презирать, негодовать, возмущаться, на­казывать.

—             Темный, светлый, голу­бой, ясный, тусклый.

—             Гнездо, нора, муравей­ник, курятник, берлога.

—             Неудача, крах, провал, поражение, волнение.

—             Молоток, гвоздь, кле­щи, топор, долото.

—             Минута, секунда, час, вечер, сутки.

—             Грабеж, кража, земле­трясение, поджог, нападение.

—             Успех, победа, удача, спокойствие, выигрыш.

Правильные ответы: 1 — маленький, 2 — злой, 3 — сало, 4 — постепенно, 5 — дерево, 6 — постройка, 7 — наказывать, 8 — голубой, 9 — курятник, 10 — волне­ние, 11 — гвоздь, 12 — ве­чер, 13 — землетрясение, 14 — спокойствие.

Если вы ошиблись более одного раза, это значит, что вы не всегда поступаете ло­гично при разрешении жиз­ненных ситуаций и проблем.

 

Считалки

Черепаха хвост поджала

И за зайцем побежала.

Оказалась впереди,

Кто не верит — выходи!

Раз, два, три, четыре, пять,

Шесть, семь, восемь,

девять, десять,

Выплывает белый месяц.

Кто до месяца дойдет,

Тот и прятаться пойдет!

Фото Е. Виноградовой,

Э. Лаповка,

С.     Сухорукова

 

«НАСТОЛЬНЫЙ КАЛЕНДАРЬ», 91