ВСЁ О БАБУШКАХ

 

 

ВСЁ О БАБУШКАХ

 

Пересматривала книги в поисках идеи для мероприятия к Дню Матери. Попалась брошюра «Все о бабушках». О-о-очень понравилась! Я бы рекомендовала её прочитать всем будущим бабушкам. А работающим с пожилыми людьми провести беседы по содержанию этой брошюры. Цифры, конечно, устарели, и ссылки на учения Партии,… Но жизненные примеры, жизненный опыт, наблюдения, выводы и мудрые советы – бесподобны. Это обязательно должны знать все, особенно, женщины всех возрастов. Чтобы понять поведение, мотивы поведения, бабушек и молодых мам, истоки и последствия ошибок в воспитании детей…

 

Суслопарова Л. Д. Все о бабушках.— М.: Знание, 1984.— 80 с.— (Нар. ун-т. Пед. фак.; № 8).

 

Эта книжка открывает новую для нашего факультета тему о бабушках, о их роли в воспитании внуков и правнуков, о том благотворном влиянии, которое могут оказать они на молодые семьи. Мы назвали эту книжку «Все о бабушках», пожалуй, чересчур смело. Вернее было бы назвать «Не все о бабушках», потому что разговор только начался.

 

Автор книжки — педагог с 25-летним стажем и тоже бабушка -продолжила и развила тему своей предыдущей работы «Семейные традиции», посвященной микроклимату в семье.

 

Для родителей, слушателей и преподавателей народных университетов.

СУСЛОПАРОВА Лидия Даниловна — педагог, выступает в печати по проблемам воспитания более десяти лет.

Рецензент: Белкин А. В., доктор педагогических наук, профессор.

 

СОДЕРЖАНИЕ

Вместо предисловия   

Бабушки деревенские

Добро и зло       

Бабушкины принципы 

Обожательница  

Домоправительница    

Воительница      

Ключ 

Ответственная бабушка     

«Они» и «мы»    

 

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Броское это название «Все о бабушках» возникло почти ассоциативно, порожденное множеством ему подобных... Когда же началась та предшествующая изучению любого вопроса работа, во время которой мы обычно обращаемся к статистике, социологии, то оказалось, что именно бабушки являются белым пятном в деятельности наших исследователей.

 

Какое там «все о бабушках», решительно ничего о бабушках не удалось найти в таких солидных фолиантах, как, допустим, статистические материалы издательства «Финансы и статистика» за 1981 г., объединенные в книжке «Женщины в СССР». Этот труд содержит множество самых разнообразных сведений о женщинах. Нам удалось узнать, что в 1980 г. число женщин в нашей стране составило 53,3% от всего населения, что 32% депутатов Верховного Совета СССР — это женщины, что они же составляют 53% народных заседателей в наших судах, что 51% служащих в наших учреждениях, 71% учителей, 52% студентов тоже женщины.

 

Какие впечатляющие цифры! И казалось бы, они не имеют отношения к раскрытию затронутой темы, ведь мы не нашли ни одной цифры, характеризующей хотя бы количество или занятость бабушек. Однако не будем упрекать социологов в невнимании к нашим славным прародительницам, ведь несомненно многие из них и составляют довольно значительную часть тех слоев населения и тружеников, о которых сказано выше: учителей, врачей, колхозников, специалистов и даже... студентов. Да, да, бабушка, овладевающая новой специальностью, изучающая иностранный язык, пополняющая свои знания, не редкость в наше время.

 

Но давайте, хотя это, возможно, будет не очень приятно многим, напомним нашим славным женщинам о их бабушкинском месте в семье, об их очень ответственной и важной роли, которую они теперь уже по-новому, с «бабушкинских» позиций призваны осуществлять как воспитатели, помощники, руководители и наставники молодых семей, новых, третьих, а то и четвертых в их жизни поколений... Поговорим о чисто бабушкинской доброте и мягкости, о мудрой опытности, душевной теплоте, свойственных женщинам того славного поколения, к которому и принадлежат нынешние бабушки: о тех, кто отличался горением молодости, был зачинателем социалистического общества, громил врагов и все четыре тяжкие года войны ждал любимых, кто отдавал Родине самое дорогое — сыновей и дочерей, о тех, кто материнской самоотверженностью и любовью сумел сохранить, борясь с голодом и бездомностью, малолеток.

 

Бессмертные образы прекрасных женщин Марии Александровны Ульяновой и матери Зои Космодемьянской и их предшественниц — озаряют нас теплом любви и верности, поражают огромной силой духа и долга.

 

Приведенные в этой книжке бесхитростные истории из жизни бабушек различных поколений, возможно, покажутся читателю знакомыми и не оригинальными, но обычные жизненные ситуации в то же время раскрывают огромные социальные и психологические изменения, которые произошли за последнее время в наших семьях. Многое радует нас, об этом и пойдет речь, а в иных случаях невольно мысли обращаются к прошлому, к традициям забытым, упущенным, но полезным. И в частности, возникает необходимость восстановить авторитет бабушки в становлении семьи и воспитании внуков.

 

В нашем государстве многое уже сделано для облегчения неблагодарного и отупляющего домашнего труда. «Это труд, — писал Ленин, — чрезвычайно мелкий, не заключающий в себе ничего, что сколько-нибудь способствовало бы развитию женщины». Обращение к бабушкам вовсе не нацелено на их закабаление по обслуживанию молодых семей. Нужна лишь посильная помощь, совет умного, опытного друга, детям же не хватает любви и заботы бабушек.

 

Быть бабушкой так же почетно, как быть девушкой, и женой, и матерью. Время, течение жизни часто помимо нашего сознания и воли переносит нас из одного состояния в другое, изменяет место женщины в семье и роль ее в этой маленькой ячейке содружества и родства. Перед женщиной за ее жизнь не раз возникают новые обязательства, новые привязанности, оживает забытое; любовь к взрослым детям и к малым внукам дает импульс новым жизненным силам.

 

«Как ни велика роль школы, но воспитывает растущего человека не только она. Основы характера, исходные жизненные установки — все это закладывается в семье. И не жди добра, если школа внушает одно, а семья — другое»,— сказал в речи на апрельском (1984 г.) Пленуме ЦК КПСС товарищ К. У. Черненко.

 

Будем помнить, что счастье бабушек состоит в благополучии их детей и внуков, в сохранении и упрочении молодых семей. А в этом деле у нас далеко не все в порядке. И не случайно в «Основных направлениях экономического и социального развития СССР на 1981—1985 годы и на период до 1990 года» сказано следующее: «...проводить эффективную демографическую политику, способствующую упрочению семьи, как важнейшей ячейки социалистического общества...»

 

Состояние молодых семей вызывает у всех нас естественную тревогу: большое количество разводов, особенно в первое пятилетие совместной жизни и особенно в больших городах, низкая деторождаемость, отчасти, возможно, вызванная неустойчивостью и неуверенностью молодых супругов, частые конфликтные ситуации, приводящие к распаду молодых семей — за всеми этими, казалось бы, равнодушными статистическими данными кроются человеческие трагедии, разочарование молодых, разуверившихся в любви; не менее острые страдания их родителей, бабушек, тоже переживающих крушение надежд на счастье своих детей... А малыши, мечущиеся в таких семьях среди острых обломков родительского гнезда, эти рано взрослеющие и страдающие дети разведенных родителей! Ведь их невысказанное, недопонятое до конца взрослыми горе просто безмерно... Кого любить, кого, недавно любимого, нужно теперь ненавидеть?

 

Сегодня нежный, неискушенный ребенок ожесточается, завтра он почувствует себя в какой-то мере ущемленным в среде детей, живущих в полноценных семьях, и, наконец, позже мы удивимся его жестокости и цинизму...

 

Вот что волнует, порождает тревогу нашей общественности, вот о чем часто мы говорим в семейном кругу и о чем пишут наши журналы и газеты, вот почему сейчас мы уделяем такое пристальное внимание строительству семьи.

 

И наши партия и правительство, чутко и внимательно реагирующие на все, что составляет предмет тревог и забот народа, выносят специальные постановления, способствующие укреплению семьи. Дело, казалось бы, сугубо частное, интимное становится, таким образом, общегосударственным. Теперь оно привлекло одну из отраслей науки — социологию.

 

«Социология семьи — отрасль социологии, объектом исследования которой служит семья, как социальный институт и как малая группа», — сказано в Философской энциклопедии.

 

Социальный институт — вот что такое семья в самом широком философском понимании.

 

Ради упрочения семьи Верховный Совет СССР принял ряд законов, охраняющих здоровье молодой матери и ее ребенка, отпущены значительные средства государственного бюджета на улучшение материального положения молодых семей, разрабатываются новые законы и положения, направленные к той же цели. Безусловно, они сыграют свою роль.

 

Семейные конфликты порождаются самыми различными причинами, мы же в данном случае ставим перед собой задачу рассмотреть конфликты чисто психологические. Правильная диагностика семейных конфликтов, умение определить, почему молодая женщина становится раздражительна и сварлива, а молодой, недавно пылко влюбленный мужчина впадает в апатию и старается побольше времени проводить вне семьи. Эта задача может оказаться по плечу только близкому человеку, умудренному опытом собственной семейной жизни, психологу от природы, доброжелателю. И таким человеком для молодых супругов, при желании, может стать мать одного из них, а попросту бабушка. Она, поставив диагноз, устранит причины конфликта.

 

Вот первая и, пожалуй, главная помощь молодой семье, вот то цементирующее влияние на будущую жизнь молодых супругов, которое следует мудро и умело использовать бабушкам — добрым гениям и опекунам семейного счастья молодых, а значит, и своего собственного «бабушкинского» счастья.

 

А теперь обратимся к социологам и статистикам, чтобы с их помощью определить вторую задачу бабушек, задачу тоже неотложную, важную, имеющую значение общегосударственное.

 

В книге В. А. Сысенко «Устойчивость брака» приводятся следующие статистические данные.

 

В 60-х годах рабочий день домашней хозяйки в нашей стране составлял 12 часов 48 минут. Эта же сумма домашних дел остается и у работающей женщины, только выполнять все дела ей приходится уже не за 12 часов, а за два-три часа в сутки. Естественно, она вынуждена работать интенсивно, почти на пределе и часто за счет сна и отдыха.

 

Далее приведены такие, нам кажется, явно заниженные цифры: затраты времени на уход за грудным рабенком составляют 4,5 часа в сутки, на ребенка от трех до шести лет — 2,6 часа. Это если ребенок вполне здоров, но не всегда так бывает. Значит, работающая женщина-мать снова заимствует недостающие часы у своего уже значительно укороченного сна и отдыха, а зачастую и совсем лишает себя отдыха. И так изо дня в день, из ночи в ночь она не высыпается. Мудрено ли при этом не стать раздражительной, взбудораженной и даже злой? Ведь, как свидетельствует та же бесстрастная статистика, женщины заняты домашним трудом в два раза больше, чем мужчины. Тут мы подойдем еще к одному «откровению». Оказывается, счастливая семейная жизнь, замужество, о котором, чего греха таить, мечтает каждая девушка, на деле превращается далеко не в рай. Незамужняя женщина-работница тратит на домашний труд 13 часов 40 минут в неделю, в то время как замужняя женщина затрачивает на те же дела уже 34 часа 45 минут, из которых мужчина затрачивает на помощь ей всего 13 часов 25 минут. Таким образом, даже имея «сознательного» мужа, который помогает в домашнем хозяйстве, замужняя женщина загружена почти вдвое больше, чем женщина незамужняя.

 

Выяснилось также, что только в 8,6% семей мужья делят домашнюю работу поровну с женщинами.

 

Если эти цифры сравнить с теми, которые были приведены вначале, то есть сравнить полнейшую занятость женщин на производстве, в общественной жизни страны с огромными обязанностями и заботами, которые она несет как мать и жена, то становится очевидным, как велика перегрузка наших женщин, как трудно выполнять им свои многочисленные обязанности, среди которых не последнюю роль занимает еще и необходимость сохранять все атрибуты, определенные эталоном женственности — мягкость, нежность, покладистость, красоту и грацию.

 

Вот почему «жизнь современной малой семьи характеризуется... необычайно большим объемом домашнего труда, отсутствием времени для восстановления сил», а «нормальная жизнедеятельность двудетной семьи во многом зависит от наличия помощи со стороны родителей мужа или жены», — пишет автор той же книги «Устойчивость брака».

 

Вот мы и дошли до второй важной, государственно ответственной задачи бабушек — о помощи молодой семье. Не только советами, назиданиями и подарками в праздник, но и конкретным участием в воспитании внуков. Иначе молодой женщине, несмотря на квартиру с удобствами и даже при наличии сознательного мужа, который, как свидетельствует та же статистика, при всей своей сознательности занимается домашним трудом в два раза меньше своей жены, приходится нелегко. Следует, однако, отметить и отрадное наблюдение, сделанное социологами: оказывается, в семьях, где оба супруга имеют высшее образование, разделение труда между мужем и женой производится достаточно справедливо, и муж берет на себя значительную долю обязанностей по дому. Таким образом, участие мужа в домашних делах может служить в какой-то степени мерилом его культуры и гуманности.

 

Однако и в этих семьях помощь бабушек уж хотя бы в воспитании детей необходима. И какие бы мы ни организовывали «службы семьи», как бы ни воспитывали в молодых людях нравственность, педагогические задатки, как бы ни готовили их психологически к семейной жизни, помощь повседневная человека опытного и близкого, каким должна являться для молодой семьи бабушка, им необходима.

 

Итак, бабушка. Наша надежда, наш оплот.

Но где взять бабушек?

 

В книге «Население Москвы» (Статистика, 1980) сказано следующее: «Особенность эволюции возрастной структуры населения города в послевоенный период состоит в увеличении доли лиц возраста старше 60 лет, в развитии процесса постарения населения. В 1959 г. эта доля составила 10% ».

 

По классификации одного из социологов, население Москвы находилось тогда в «преддверии старения». В 1970 г. его уже можно отнести к «старому» населению.

 

Нет нужды говорить о том, что старость в нашей стране не трагедия.

 

Из года в год совершенствуется и расширяется пенсионное обеспечение, охватывая все новые и новые категории населения, сейчас уже работники сельского хозяйства получают пенсию наравне с рабочими фабрик и заводов, все моложе становятся пенсионеры, работающие в шахтах, на предприятиях сталелитейной, химической промышленности и в других отраслях народного хозяйства, где требуется максимальная затрата энергии, высокая квалификация.

 

Пенсионеры нашей страны — люди достаточно обеспеченные, и это обстоятельство, как и многие другие аспекты социального устройства нашего общества, немало способствует продолжительности жизни советских граждан.

 

По данным, основанным на последней Всесоюзной переписи населения 1979 г., изложенным в справочнике «Население СССР», численность пенсионеров возросла с 12423 тыс. в 1959 г. до 40 126 тыс. в 1979 г., или в 3,2 раза. При переписи населения 1959 г. пенсия была источником существования для каждого семнадцатого жителя страны, а при переписи 1979 г.— почти для каждого седьмого.

 

Да, люди живут теперь значительно дольше и дольше сохраняют работоспособность. Это отрадный результат возросших материальных условий, духовного развития нашего общества. В бабушках нынче пребывают долго, успевают и отдохнуть и соскучиться на отдыхе. Таким образом, бабушек у нас достаточно и, как видим, перед ними открываются широкие перспективы стать первыми помощниками государства в упрочении наших молодых семей.

 

Отметим также, что количество детей в наших семьях увеличивается, и это всех нас радует, однако нагрузка родителей тоже увеличивается, женщинам становится все труднее сочетать работу с домашним хозяйством. Мы уже говорили о том, что необходима помощь всех взрослых членов семьи — мужа и родителей мужа и жены. Но помощь эта бывает недостаточной, отношения не во всех семьях складываются ровные, и невольно приходится изыскивать другие, новые резервы... И вот у нас уже раздаются голоса, пока еще негромкие и будто стыдливые, которые предлагают следующее.

 

— А не проще ли возвратиться к тому, с чего мы начинали? Напомнить женщине о ее основных, материнских обязанностях, о том, что она призвана быть добрым духом и хранительницей домашнего очага? Ну просто избавить ее от работы... Пусть сидит дома и воспитывает детей... При этом, разумеется, мужу ее, кормильцу семьи, повысить зарплату, чтобы он мог свою семью содержать...

 

Вначале, несколько лет назад, голоса эти раздавались довольно редко и негромко, теперь они звучат чаще. Такие вопросы социологи задают женщинам, и хотя большинство опрошенных не поддерживает подобных предложений, а некоторые их решительно отвергают, находится небольшой процент людей, которые готовы призадуматься над такой перспективой.

 

Конечно, каждый волен решать подобные вопросы по-своему, но тот факт, что они возникают в нашем обществе, вызывает чувство досады. Можно понять наших женщин, перегруженных работой на производстве и домашними делами, можно понять их супругов, тоже несущих немалую долю забот, и, наконец, следует подумать о детях, которые растут слишком «самостоятельно» — с ключами на шее. Ведь, в конце концов не во всех семьях есть бабушки, на которых теперь мы решили возложить такую большую ответственность за благополучие молодых семей... Все это по-человечески можно понять. Но только теоретически... Практически же сразу возникает другой вопрос. А наши многочисленные детские дошкольные учреждения, группы продленного дня в школах? Разве это не тот путь, по которому нам следует идти дальше?

 

С досадой приходится констатировать, что огромные средства, затрачиваемые государством на наши ясли и детские сады, увы, не всегда приносят тот результат, не всегда дают ту отдачу нашему обществу, на которую мы могли бы рассчитывать.

 

Каждая мать и бабушка знает, как не оправдываются порой надежды семьи на то, что вот теперь наш Васенька или Наташенька пойдет в детский садик... Дети начинают болеть, матери бюллетенят, появилась даже категория детей «неясельных» или «недетсадовских». Вспоминаю свой печальный опыт в этой области: отдала дочку в прекрасный, великолепно оборудованный детский садик, расположенный идеально удачно — просто во дворе нашего дома, и вскоре услышала именно этот термин — девочка оказалась «недетсадовской», она трижды за зиму простужалась и болела. Факт остается фактом — надеяться на то, что ребенок, отданный в ясли или детский сад, сможет там находиться постоянно и избавит родителей от тревог за себя, не приходится.

 

Итак, для многих семей детсад теряет свою притягательную силу. И это обстоятельство тоже является побудительным для поиска дополнительных путей решения вопроса.

 

Большинство, да не просто большинство, а преобладающее большинство советских женщин занято в общественном производстве. В этом мы видели и видим величайшее достижение советского строя. Уровень образованности наших женщин стоит вровень с уровнем образованности мужчин... Есть, однако, редкие семьи, в которых женщины не работают, а занимаются исключительно домашним хозяйством и воспитанием детей.

 

Счастливы ли эти женщины, благополучны ли эти семьи? Трудно сказать. Пожалуй, это не выход из создавшегося положения, а если и выход, то вынужденный.

 

Наши женщины давно и прочно вступили на путь гражданской общественной деятельности. Да разве можем мы себе представить наши школы, поликлиники, учреждения, фабрики и заводы без женщин? Ведь есть такие отрасли производства и науки, которые немыслимы без женской кропотливости, вдумчивости, внимательности, даже нежности, если хотите. Нет и нет! Советские женщины теперь уже ни за что не удовлетворятся исключительно ролью жены и матери. Возврата к прошлому нет и быть не может!

 

И последнее, о чем хотелось бы сказать в этом более чем пространном предисловии. Тема о бабушках неисчерпаема, в данной работе продолжен разговор, начатый в книге о семейных традициях. Здесь мы коснулись одного лишь аспекта — это роль, которую бабушки призваны сыграть в создании благоприятного микроклимата молодой семьи и тем самым способствовать ее упрочению. Мы часто повторяем, что семья — это ячейка государства, но не всегда проникаемся сознанием глубочайшего смысла этих слов. Ведь здоровая семья является оплотом веры и любви не только членов этого маленького сообщества, но и своей родины.

 

Вот какую ответственную задачу призваны выполнить бабушки, которых мы призываем употребить весь свой жизненный опыт, любовь и терпение для сохранения молодой семьи.

 

Что же касается роли бабушек в масштабе государственной деятельности, бабушек — неутомимых тружениц, продолжающих производственную, трудовую деятельность и после выхода на пенсию, бабушек — ветеранов труда и войны, наших славных общественных деятельниц, жизнь которых является примером для молодых, то о них еще предстоит обстоятельный разговор; они, эти героини, еще ждут своего автора.

 

БАБУШКИ ДЕРЕВЕНСКИЕ

Отрекшись от возврата к прошлому и признав в некоторых случаях несовершенство наших дошкольных учреждений, мы, как и было задумано, вновь обращаемся за помощью к старшему поколению советских женщин, к нашим милым, добрым бабушкам. Нужно признать, что за последние годы во многих семьях отношения с бабушками осложнились. Пенсионное обеспечение старых людей, их независимость от людей молодых, улучшение материальных и жилищных условий молодых членов семей, разделение семей на маленькие самостоятельные ячейки — все это избавило наших людей от множества трудностей, которые прежде возникали из-за тесноты, диктата старших, необходимости подчинения младших, просто из-за неуживчивости. Однако сейчас имеются и другие осложнения в отношениях между близкими людьми — некоторая обособленность, а порой даже отчужденность. Накопились и обиды, скрытые и глубокие, не те, которые прежде хоть и буйно, но решительно разрешались за круглым семейным столом. Теперь члены семьи собираются за этим столом лишь в праздники и ведут себя очень сдержанно, не выплескивают, как прежде, радость и неудовольствие. Теперь все трудное уходит куда-то под спуд и там, затаившись, мучает людей.

 

Молодежь иногда обижается на стариков: вот эгоисты, получили свою пенсию и сидят себе в отдельных квартирах, им и дела нет до наших трудностей... Старики обижаются на молодых — растили их, учили, воспитывали, а им некогда даже по телефону справиться о самочувствии... А так хочется рассказать о себе, о том, что болит, хочется услышать слово сочувствия... Ну и многое, многое другое... Мы не раз уже слышали крик души со страниц наших газет и журналов, а теперь уже и с экранов телевизоров... О бабушках, а в сущности об отношениях между двумя поколениями семьи говорено уже немало, и счет с той и другой стороны накопился между ними достаточный... Так что наш призыв к бабушкам может быть принят по-разному... Поэтому мы решили начать с рассказа о бабушках деревенских, ибо они, бабушки деревенские, наиболее благополучная категория бабушек на всем белом свете. Конечно, бывает горько и им, особенно когда из родного гнезда разлетаются дети, когда пустеют и становятся тоскливо-просторными некогда тесные дома, когда двое, а то один только старый человек ведет в деревне свою привычную и монотонную жизнь. И все-таки я начинаю с деревенских бабушек, у них, помимо радостей семейных, в старости еще остаются некоторые другие радости. А это значит, что они легче прощают обиды. Что я имею в виду?

 

Первое — это отличный от городского образ жизни людей деревенских. Прожив в городе долгие годы, человек, который уходит на пенсию, порывает со своим трудовым коллективом, постепенно отрывается от него, теряет связь даже с близкими друзьями по совместной работе, с трудом заводит новые знакомства и начинает испытывать все большее одиночество.

 

Иное дело — житель сельской местности. Работает он или уже отдыхает, круг его знакомств, общений не сокращается, все соседи, все жители, все бывшие сослуживцы тут, рядом. Он не только не страдает от отсутствия общения с ними, а, наоборот, освободившись от выполнения своих обязанностей в колхозе или совхозе, приобретает большую возможность для того, чтобы встречаться, обмениваться мнениями с окружающими. Независимо от состава семьи он не испытывает одиночества в такой степени, как житель города.

 

Второе преимущество сельского жителя по сравнению с городским состоит в том, что для него не существует проблемы трудоустройства. Если в городе разрабатываются возможности привлечения пенсионеров к посильному труду на благо общества, то для сельского жителя эта проблема полностью отсутствует. Работы у него всегда хватает в своем хозяйстве, поработать же некоторое время на прежнем производстве он тоже всегда готов и часто охотно приходит на помощь товарищам в колхозе или совхозе.

 

И наконец, третье, пожалуй, главное преимущество — это жизнь на лоне природы. Городской пожилой житель большую часть времени проводит в своей теперь отдельной, благоустроенной квартире; прежде чем выйти на улицу, он прослушает сводку погоды, справится по телефону у знакомых, выходивших уже, нет ли сильного ветра, поглядит на градусник за окном. И лишь после этого, соответственно одевшись, выходит на свет божий. Сельскому жителю незачем справляться о погоде, он живет на земле, он дышит деревенским воздухом, он десятки раз в день выскакивает из дома в любую погоду. Он видит солнышко, его лицо сечет пурга, он не боится осеннего ветра, и он не один, он живет вместе с природой. Она его и ласкает, и бодрит, и учит выносливости. Он намного здоровее жителя города.

 

Нет нужды при этом напоминать о запахах леса и поля, о свежих неперемороженных продуктах и о многом, многом другом...

 

Люди, живущие в деревнях, спокойнее, выдержаннее и, если хотите, мудрее нас с вами. В трудные, критические моменты жизни они реже теряют самообладание, больше сдерживают чувства и всегда продолжают заниматься своим делом. Сколько достоинства и скромности проявляли во время войны, живя в нечеловеческих условиях, в сырых землянках, вновь создавая свой семейный очаг там, где прошел враг.

 

Многому, очень многому можно учиться у них. А они и есть вчерашние или даже сегодняшние деревенские бабушки. Те самые, к которым с такой охотой отправляются на летние каникулы их внуки и правнуки. Да, полно у них уже и правнуков, и нянчат они их, воспитывают и учат своим примером с такой же готовностью, с какой растили своих детей и внуков. Живут эти бабушки-прабабушки долго, особенно сейчас, когда во многие дома пришло благополучие, удобства, культура в виде радио, телевизора и даже телефона. «Сейчас ли не жить? — говорят они. — Да сейчас только и можно пожить!» И живут. А ведь, если вдуматься, живут не одну, а много, много жизней, много сложных, страшных, добрых и снисходительных жизней прожили уже и проживут еще деревенские бабушки.

 

...Знавала я когда-то давно одну бабушку деревенскую. Образ этой удивительной женщины навсегда запечатлелся в моей памяти. Была она когда-то девушкой, стала женой, матерью, мачехой, потом бабушкой, а следовательно, тещей, свекровью и, наконец, вдовой. Из огромного деревенского бревенчатого дома в северном краю вышло в мир человек двадцать, ею рожденных, воспитанных, согретых. И пошло от этих двадцати второе, и третье, и четвертое поколение. И думаю, не ошибусь, если скажу, что каждый из ныне живущих и ушедших уже помнил ее, хозяйку и душу большого дома.

 

Она была неговорлива. Скажет слово — все прислушиваются, потому что знают: в этом слове — дело. Упустишь слово, значит, упустишь дело. А упустишь дело, нарушится весь ритм, вся жизнь семьи... Значит, останутся на поле невыкопанными корнеплоды, их потравит скотина и нечего будет есть; не зайдут в хлев овцы и коровы с теленком, а будут где-то плутать и еще достанутся волкам; промокнут снопики льна в лужке под дождем, да любое дело, любое из самых маленьких дел, которыми полна жизнь деревенской семьи, необходимо выполнять в срок и точно. Это знали взрослые и малыши, и каждый в меру своих сил выполнял эти дела. А делу предшествовало слово. Пустословья, болтовни, перебранки, отговорок здесь не терпели. Строгость, уважение к слову шло от бабушки. Она же, многотерпеливая русская женщина, прожившая очень трудную жизнь, примером своим научила их терпению. Ушибся, порезал косой руку, напоролся на колючки, свалился со ступенек полатей, подрался — терпи. Тихонько терпи. Когда дети и внуки обращались к ней за помощью, она всегда умела помочь.

 

Каким чудодейственным способом воздействовали в этой семье взрослые на детей, до сих пор не пойму. По прошествии многих лет думаю, что действовали они величайшим тактом, воспитывали в детях чуткость необыкновенную. Провинившийся не нуждался ни в шлепке, ни в ругани, по одному лишь выражению лица родителей, а позже бабушки, он понимал, что осужден ими, и тяжко переживал свою вину. Самым сильным наказанием было негромкое, сдержанное замечание за столом, в присутствии всей семьи.

 

— Что ж ты, Саня, не ешь? — скажет, бывало, бабушка. — Аль опосля сливок не поглянулась наша похлебка?

 

И Саня, который позволил себе, неся из погреба кувшин с молоком, один только пальчик окунуть в густые жирные сливки, затянувшие поверхность молока, вспыхивает жарким пламенем.

 

Скудно жили, очень скудно, каждая крошка на учете, но распределялось все по справедливости, поровну между своими детьми и пасынками. И, пожалуй, не страдали от нехваток так, как ныне иные страдают из-за недостатка вещей и предметов далеко не насущной потребности.

 

Дети росли терпеливыми и работящими, с чувством долга по отношению к младшим, ко всей семье. Они росли чуткими, я бы сказала, интеллигентными, ибо ценили слово, не бросались словом, берегли его.

 

Дети росли честными. Не только взять чужое, но подобрать на широкой деревенской улице оброненный проезжим клок сена, вязанку дров, простой мотузок и уж не дай бог кисет с табаком считалось преступлением.

 

—       Не ты обронил, не тебе подымать, — говорила бабушка, — человек вернется и сам подберет то, что уронил.

—       Да он, баб, и не заметил, как оно с саней слетело...

—       Все одно. Не твое, значит, не трожь!

 

Издавна известно трудолюбие крестьянских ребят. Прежде, когда нужда заставляла впрягать детей в работу с ранних лет, никто не удивлялся маленьким пастухам, пахарям, помощникам дровосеков. Иные времена сейчас, жители советских деревень живут при полном достатке, для детей главный труд — это ученье. К тому же взрослые члены семей, познавшие тяготы военных и послевоенных лет, стали чересчур оберегать маленьких, захотелось создать им такие условия, которых их родители были лишены. И вот в наших деревнях появились уже маленькие барчуки, чистенькие, нарядные, они боятся ручки замарать в земле. Взрослые спохватились, и сейчас в деревнях не меньше, чем в городах, ведутся разговоры о трудовом воспитании детей. Принятая нашим государством реформа школьного образования поможет решить эту проблему. Многое уже сделано и сейчас и прежде в деле привлечения сельской молодежи к труду в деревне. Школьники помогают колхозникам в полевых работах, шефствуют над колхозным молодняком на фермах, трудятся на своих пришкольных участках. Улучшение бытовых и жилищных условий жизни тружеников села вызвало приток рабочей силы в деревни, остаются работать на земле и выпускники местных школ. Однако нельзя считать проблему решенной. То, что организовала сельская школа, конечно, полезно, но эти мероприятия сродни уроку. А вот как приохотить ребенка к выполнению многочисленных домашних дел семьи, живущей в деревне?

 

У нашей деревенской бабушки все это делается возможно не всегда осознанно, но всегда удачно.

 

Она любит постряпать перед праздником, на севере пекут шанежки, на юге лепят вареники, да мало ли превкусных яств умеют готовить наши бабушки!

—       Заведем тесто? — спрашивает она с утра у внука. — Пособишь?

 

Конечно, он «пособит». При этом бабушка между делом напоминает, что мать любит, чтоб пироги были со сладким, а отцу подавай побольше с мясом. И так ей хочется всем угодить, всех накормить досыта и по вкусу! Вот вам наивный, но очень доходчивый урок воспитания и трудолюбия, и любви к близким.

 

Начинается весенняя пора, нужно сажать картошку, овощи. Картошку обычно сажают всей семьей, а грядки — бабушкина забота. И внуков также. Семена они замачивают «по книжке», и тут иной четвероклассник осведомлен лучше самой бабушки, как и на какой срок нужно замачивать и что при этом происходит в крошечном семечке, какие гигантской сложности и силы процессы дадут толчок к жизни, росту растения.

 

—       У нас Саня лучше агронома все знает, — скажет бабушка.

Самая большая радость ожидает бабушку, когда Саня приводит товарищей на огород и хвалится своими грядками. Не новеньким мопедом, не рыбками, купленными в городе и засаженными в стеклянную банку, а обыкновенной выращенной им самим морковкой хвалится.

 

—       Значит, приохотила! — улыбается про себя бабушка.

Ей одной известно, как нелегко было приохотить его. Ведь родители после работы устали и раздражены, они могут приказать «сделай», «принеси», и ребенок станет выполнять их приказания как повинность. Другое дело с бабушкой. Тут у них все вместе, неторопливо, интересно. И ей помощь.

 

Не было в этой семье ревности, подхалимства, стремления угодить старшим, чтобы добиться каких-то преимуществ по сравнению с остальными. И это тоже заслуга бабушки. Не заводила она любимчиков, не подкармливала одних втихомолку от других, хотя, вероятно, как и всякая женщина, мать и бабушка, кого-то любила больше остальных, за кого-то, может слабенького, болезненного, болела у нее душа.

 

Вспоминая свою трудную жизнь, она мысленно возвращалась к прошлому. Когда началась война, осиротела семья, на фронт ушли не только старшие пасынки, но и свои родные — близнята, сперва в ремесленное их взяли, потом на фронт, умер отец. И осталась мать с самой малышней, еще в школе работала учительницей семнадцатилетняя красавица дочь, втайне самая дорогая сердцу, самая любимая, Катя.

 

Недолго тешила она материнскую душу, пришел приказ, взяли и ее с другими девушками на курсы радисток.

Постарела тогда мать от горя, сразу на бабушку стала походить.

 

Вскоре она действительно стала бабушкой. А получилось гак. Подросток, оставшийся в семье старшеньким, как и многие подростки военной поры, почувствовал себя главой семьи, мужиком, бросил школу и сел за руль трактора. Теперь этот тип подростка военной поры описан уже во многих литературных произведениях. Он взят с натуры, непридуманный, живой.

 

Сеня, так звали этого мальчика, быстро овладел машиной, стал заправским трактористом. Не прошло и года, как его заработок в колхозе и в МТС (трактористы получали двойную оплату) превысил все, что зарабатывала мать и подрастающие ребята. Росточка он был небольшого, здоровьем не отличался, работа, которую он выполнял, была ему не по силам, он приходил домой таким усталым, что едва поднесет ложку ко рту и уж засыпает. Мать старалась подсунуть ему лучший кусок, давала еду с собой, он и за столом занял теперь место отца. Мать жалела его, сестры и братья уважали, прислушивались к его словам.

 

Но как ни благороден был порыв Сени, взявшего на себя заботу о семье, раннее возмужание пошло ему не во всем на пользу. Он рано закурил, и мать не посмела его отговорить, изредка собирался с такими же, как сам, ребятами и хоть немного, но выпивал уже, а когда ему минуло полных восемнадцать лет, задумал жениться. Сперва купил себе гармонь, стал бегать на вечерки, потом возвращался домой все позже и позже; мать переживала — ведь завтра ему на работу, как бы чего не приключилось, с машиной ведь не шутки шутить. И уж втайне она подумала, что пусть лучше женится, чем вот так мотаться. А выбор в деревне был в ту пору богатый, в каждом доме одни девки. И перестарок полно, ушли и не вернулись их ровесники. А женихов нет, какие это женихи, вон пацаны, которые курят козьи ножки. Однако и они в цене оказались. За любого самая красивая девка на деревне рада была замуж идти. Война хотя и закатывалась уже, однако ждать особо было некого. Много похоронок лежало в домах, многие фотографии на стенах окаймились черными полосками...

 

Невидный Сеня выбрал себе самую рослую, красивую и видную по всем статьям жену, Марию. Мать, узнав о его выборе, в душе сжалась, не по сердцу пришлась ей будущая сноха, хотя собой и хороша, но балованная, одна дочка у родителей. Однако виду не показала и отговаривать не стала. Мария была на два года старше Сени, рядом с ней, дородной, уже в полном расцвете девичьей красы, он выглядел особенно жалким, маленьким.

 

Сыграли свадьбу. В положенный срок стала мать бабушкой. Первый внучек, а через год еще внучка появилась. Сама себе дивилась бабушка. Своих родных детей не любила она так сильно, как этих внучат. Любила их самозабвенно и даже поступилась своими правилами — баловать стала, лелеять. В них повторилась ее молодость, в них нашла отраду жажда большой любви.

 

Тут кончилась война, одни дети вернулись и зажили своим домом, другие не вернулись совсем. Подростки отошли от дома: одни в ремесленное, в город определились, других работать послала. И осталась бабушка с семьей Сени одна в доме. Не грустила, особенно не скучала об уехавших, ушедших. Внуками жить стала, а в письмах к старшим только о внуках и говорила: и какие они умные, какие шустрые, понятливые, а если что заказывала прислать старшим, так не себе, а опять же им, внукам.

 

Сноха ей не перечила ни в чем, и жила сноха в доме будто не у себя, а в гостях. Заботы на себя не приняла. Утром в постели полеживала, покуда бригадир в окошко не застучит на работу звать. Встанет, потянется, неторопливо оденется, подолгу в зеркальце глядится, сядет к столу, поест, чего свекровь сготовит, нарядится, как на вечерку, платьев всяких и нарядов полный короб из дому привезла.

 

А как возвращается домой, все там уже сделано: бельишко постирано, обед сготовлен, скотина накормлена, в доме и во дворе прибрано. И дети присмотрены. Не жизнь, масленица! А муж, Сеня, тот по-прежнему с утра до позднего вечера на машине. Работы в колхозе всегда хватает — зимой навоз на поля развозить, снегозадержание проводить, машину ремонтировать, а летом говорить нечего, так что и передохнуть некогда. Если выпадет какой выходной, закатится на печь или в клеть, подальше от шума и может проспать целые сутки, так уставал.

 

После войны не в пример другим семьям, которые едва от урожая до урожая дотягивали, они зажили крепко, в ларях зерно не переводилось, подпол полон картошки и всяких солений, без коровы не жили, а то еще и телку запускали. Сливки, свежее мясцо — все внукам подсовывала бабушка. И выросли они и вправду рослыми, красивыми и умными. Стали помаленьку в хозяйстве помогать. Внучек Мишутка, тот за мужичка — в пять лет уже гусей пас, сучья из бора таскал, когда за грибами ходили, Маняшка — внучка чашки так чисто перемоет, каждая блестит, и со стола смахнет крошки, и кур накормит. Так и жили они счастливым домом, когда нежданно-негаданно для бабушки, но не для односельчан, те давно примечали, грянула беда! Да какая! Позор на весь свет! Сноха Мария, мужняя жена, мать двоих ребят, связалась с заезжим избачом.

 

Гудела вся деревня. Конечно, люди есть люди, случалось и прежде всякое: кого выдавали за старого, нелюбимого, кто отроду честь свою не берег и славу себе определенную заработал, но чтобы вот так, из такого дома, да еще когда кругом полно девок, чтобы в ту послевоенную пору от законного мужа, да еще на стороне другого искать, этого люди не могли простить Марии.

 

—       Гони ты ее из дому, чтоб не позорила тебя! — говорили Сене товарищи. И матери его то же самое советовали бывшие ее подружки.

—       Да неужто твой Сеня не найдет себе жену по чести? Такой мужик, такой тракторист! Да за него любая девка пойдет, не гляди, что ребята!

 

Разрывалось сердце бабушки, как глядела она на внуков, на сына. Видно, крепко любил он Марию, неверность ее убила Сеню. Он все плакал, несколько раз приходил выпивши, иной раз и домой не возвращался...

 

Прижимая к иссохшей груди внуков, бабушка плакала:

—       Сиротки вы мои горемычные!

Дети не понимали происходящего, но инстинктивно жались к бабушке, пытались утешать ее, чем еще сильнее расстраивали.

 

Мария молчала, но к матери не уходила. Только на работу и домой. Затихла.

Однако даже в эту мучительную для всех пору не было в доме шума или скандала. Сеня как-то зашумел, бабушка остановила:

—       Не позорься. Мужик ведь... Дети рядом...

Надо было как-то решать...

 

Вспоминая происшедшее, я думаю, каким же мужеством, какой выдержкой обладала эта неграмотная, простая деревенская женщина, если взяла на себя ответственность за судьбу всей семьи, за будущее своих любимых внуков. И как противоестественно всему ее существу, ее желаниям и стремлениям было то, что она сделала ради сохранения семьи.

 

Ведь обладая здравым крестьянским умом, всем опытом своей многотрудной жизни, она видела и понимала, что ее сын, замотанный, усталый, не успевший войти в силу и подавленный ранней тяжелой работой, не чета этой полной сил, красивой женщине. Понимала, что та пошла за него не по любви, а в силу сложившихся обстоятельств, пошла потому, что нужно было ей хоть за кого-нибудь выйти замуж. Видела и понимала, что у снохи при этом не хватило желания или совсем его не было сохранить свою честь, свой очаг, отца своим детям. И мать ненавидела ее, как только может ненавидеть любящая мать и бабушка, самоотверженно посвятившая свою жизнь семье. Думаю и о том, что, жалея сына, она, возможно, понимала, что дальнейшая семейная жизнь не принесет ему уже счастья, понимала, что советы людей, не прощать, развестись, не так уж несостоятельны. Действительно, Сеня еще молод, мог бы устроить свою жизнь по-иному, с другой... Все она понимала, но жалость и любовь к внукам, будущим сиротам, сильнее всех других чувств властвовали над ней, и она пожалела не сына, а малолеток. Вот уж поистине непонятное, а возможно просто гуманное чувство матери, становящейся бабушкой: внуков она способна полюбить сильнее, чем родных детей.

 

Итак, спасая семью, бабушка пошла на жертву. Она сказала сыну и снохе:

— Надо вам жить. У вас дети. Вы их народили, вы растите. Я недолга на этом свете... На меня больше не надейтесь. Оставаться здесь, на родине, где все знают наш позор, долее невозможно. Мы уедем отсюда подальше... Может, и туда пойдет слух, но все же не каждый будет корить в глаза. Этот дом продадим, там купим...

 

Она покидала не только дом, в котором вырастила всех своих детей, но и свою родину, могилы своих родителей и мужа, своих умерших в раннем детстве детей, она покидала односельчан, многие из которых приходились ей близкой родней, подружек, родную землю, на которой работала и которую украшала и любила столько лет, всю свою жизнь... Все бросала, от сердца отрывала на старости уже, зная, что никогда не вернется сюда, никогда больше не увидит эти места. Каково было ей все это переносить!

 

Верно, тогда, складывая в сундук свой погребальный наряд, приготовленный задолго до смерти, она впервые почувствовала глухую боль той пробудившейся в истерзанном страданиями теле болезни, которая впоследствии и очень даже скоро, свела ее в могилу.

 

Сын на новом месте устроился трактористом, сноха пошла на ферму. Не было между ними ни ссор, ни попреков, но и откровенности тоже уже не возникло, и жили они как чужие. А бабушка старалась, как она старалась вселить добрый дух в эту семью, как внушала внучатам любовь к отцу и матери, снаряжала в воскресные дни всех на речку и радовалась, услышав оттуда смех детей и веселые голоса родителей. Ни словечком, ни взглядом не попрекнула сноху, только изредка украдкой взглядывала с болью на сына: как он, заросло ли, затянуло ли рану?

 

Но что-то на новом месте не очень им повезло. Дом оказался сырым и холодным, покупали летом, а осенью разглядели, что стоит он в низинке, и вся вода с дороги скатывается и собирается в большую лужу у самого дома. Стали рыть канаву, чтоб отвести воду, не помогло. Дожди вновь заполнили низинку водой, пришлось сооружать кладки, дымили печи, тысячи мелочей напоминали, как этот чужой дом разнится от того родного, много раз устроенного, ухоженного, который бросили они в своей деревне. Бросить-то не бросили, а продали колхозу, но колхоз устроил там мастерскую, а это, по понятию бабушки, было все одно что бросить. Это значило, что никто не сбережет яблоньку, посаженную убитым на войне Колей, что некому будет расчистить в лужке ложе, по которому ключик катит свою чистейшую воду, и затянет там все мхом и зарастет и забьет он живительную струйку... Ах, многое и многое это значило для матери. Лучше бы жили там люди, легче ей было бы...

 

Звали бабушку к себе другие дети, из городов, отвечала, обещалась, но прикипела душой к внукам, не могла оторваться. Мишутка уже пошел в школу, и бабушке казалось, что нет в той школе умнее и способнее его; Маняшка и впрямь была забавна. Гусей теперь пасла она, сведет утром на речку, поговорит с ними, поуговаривает, чтоб не разбегались, и домой, бабушке помогать. Была Маняшка собой нехороша, вся в отца пошла, маленькая, нос картошкой, застужалась часто, на худых руках и ногах цыпки, но бабушке представлялась она царевной. И всюду они вместе — бабушка и внучка, а когда Мишутка со школы приходил, так втроем. Мария тоже приохотилась к домашней работе, хотя часто жаловалась, что руки болят от дойки коров, работа на новом месте оказалась тяжелее прежней. Бабушка не сетовала, только бы жили по-людски, думала она, только бы наладилось у них... Достигла она цели — слепила, скрепила семью, обеспечила малых детей отцом и матерью.

 

...Из всего происшедшего нетрудно сделать вывод, что общественное мнение в деревне и поныне является силой огромной и непреодолимой. Семейных конфликтов тут не скрыть. Если стало людям известно, что супруги неверны друг другу, недружны, то от молвы и осуждения людского не скрыться.

 

Ведь в деревне невозможно переехать, допустим, на другую квартиру или перейти на другую работу, чтобы скрыть от людей свои семейные, интимные неурядицы, огласка которых обычно вызывает обостренное чувство стыда и обиды. Вот почему в описанном выше случае, всей семье пришлось покинуть родную деревню, спасаясь от общественного осуждения.

 

К сожалению, наши мини-семьи в городах живут порой разобщенно и более, нежели этого требует человеческая натура, уединенно. В условиях города общественное мнение, однако, тоже существует, и оно находит свое выражение в мнении старших членов семьи — бабушек и дедушек. Уж они-то отлично осведомлены о внутрисемейной жизни своих детей и могут, пользуясь жизненным опытом, помочь молодым в разрешении конфликтов. Нужно только проявить объективность, подавить родственные чувства к одной из сторон и тем самым оказать этой же «стороне» самую большую услугу — сохранить ее семью.

 

Бабушка, женщина, создавшая, сохранившая свою семью, вырастившая детей, а теперь помогающая растить внуков, зачастую может явиться тем авторитетом и той силой, которая способна заменить и выразить общественное мнение. Если она с первых дней будет тактично реагировать на любой конфликт между молодыми супругами, не как на явление исключительное и тревожное, то в такой семье ссоры никогда не войдут в привычку и достоинство супругов никогда не подвергнется поруганию.

 

Однако теперь в нашей жизни и литературе все чаще звучит мотив невмешательства старших. Именно в невмешательстве многие видят панацею от всех бед. Да и сами пожилые люди, переживая и горько сетуя на нелады в молодой семье, заключают обычно свои рассказы, произнося с достоинством:

— Но я не вмешиваюсь, пускай сами разберутся.

 

Дескать, оцените мой такт и сдержанность. И вот результат -запальчивость, гнев, больное самолюбие, упрямство подтачивают искренние чувства, единство молодой семьи.

 

Нет, невмешательство — не лекарство. Невмешательство — это равнодушие, порой трусость, эгоизм, но не средство борьбы. А бороться нужно. Ведь распад молодой семьи, будь то в городе или деревне, это трагедия не только ее непосредственных членов, но и многих других близких людей, и, конечно, старшего поколения той же семьи, в первую очередь бабушек и дедушек. Им больно видеть, как несчастливы их дети, как лишены отцовской или материнской ласки их внуки, как рушится то гнездо, которое создавалось при их непосредственном участии и усилиях. Их старость омрачена. Невмешательство не уберегло их покоя.

 

Римский писатель и философ Луций Анней Сенека говорил: «Нужно жить для другого, если ты хочешь жить для себя».

 

Этими словами как нельзя полнее определена задача старшего члена семьи.

 

ДОБРО И ЗЛО

Чем же отличаются именно бабушки от всех прочих членов наших семей? Мы уже смогли убедиться — готовностью к самопожертвованию, добротой, но ведь это не отличие. И родители также любят своих детей и также готовы жертвовать собой ради их блага. А бабушки, они отличаются тем, что их личная жизнь всецело перевоплощается в личную жизнь детей. Вот в этом-то отличии и счастье, и трагедия бабушек. Счастье, если дети понимают их чувства, открывают перед бабушками свое сердце, вводят их в круг своей семьи на равных, тогда старый человек наполняется радостью, интересами, он молодеет, он счастлив и способен на многое, его не обременяют заботы и труд, которые он отдает семье молодых. Он даже меньше чувствует усталость, и болезни не так сильно мучают его, он забывает о болезнях. Этот человек живет полноценной жизнью.

 

Но трагично, когда молодая семья, принимая хлопоты и труды бабушек, отстраняет их, игнорирует при решении семейных дел, не советуется, не прислушивается к их словам, а порой попросту избегает общения с ними, обдавая холодностью. Такие бабушки, находясь в большой семье рядом с молодыми, особенно остро испытывают чувство одиночества. Трагедия их состоит в том, что, отдавая свое время и силы молодой семье, они уже ничем, никакими интересами и привязанностями не в состоянии заполнить душевную пустоту. Одиночество в присутствии близких людей, одиночество среди родных — это самое страшное одиночество.

 

Летом я живу в небольшом подмосковном поселке. Какие здесь прекрасные семьи, какие мудрые и веселые бабушки, привлекающие добротой и гостеприимством взрослых, уже семейных детей и маленьких внуков!

 

Есть такая семья неподалеку от нашего дома. Летом дом гудит как улей. Помимо сына и дочери, живущих вместе с родителями, приезжают из Москвы, Ленинграда другие дети. Весь год дедушка с бабушкой трудятся, чтобы было чем встретить гостей, да и своих домашних обеспечить всем необходимым. Тут не полагаются на магазин, хотя денег вполне достаточно, старики получают пенсию, дети прилично зарабатывают в совхозе. Все равно, тут заведено, чтобы заготовить все свое: картошку, мясо, обычно держат поросенка, кроликов, соленья — грибы, варенье — ягоды, делают всякие «закрутки», солят капусту... Капусту вот приходится покупать, на здешнем песке она не растет. Зато дары леса уж не пропадают, грибы от самых сморчков и до рыжиков, ягоды от черники, земляники и до брусники — все собирают бабушка с дедушкой вместе с внуками. Места все известные, сроки созревания — тоже. Увидят женщины бабушку в магазине, если берет соль, сразу спрашивают:

 

—       Матвеевна, никак солить начинаешь?

—       А как же, пора уже...

В магазин за солью, сахаром и хлебом ходит бабушка Матвеевна, принарядившись, туфли хоть не на большом, а на каблучке, вьющиеся красивые волосы покрыты блестящей косынкой, и походка у ней быстрая, легкая, а сама всегда веселая, приветливая.

 

За бабушкой мал мала меньше тянутся внучата. Не сразу и разберешь, кто от кого, то ли свои, здешние, то ли из других городов. Как идет в лес, за ней целый выводок, все с кошелками или баночками, если за ягодой. Домой пустыми никогда не возвращаются, всегда травка найдется целебная, которую обязательно надо взять и подсушить, или желуди, их любят поросята, или просто березовые веники для бани. И нет того, чтобы бабушка шла нагруженная, согнутая, а внуки рядом щеголяли налегке, каждый несет посильно, иначе первый встречный засмеет, но и первый же встречный, увидев такое войско, похвалит:

 

—       Уж ты, Матвеевна, внуков своих к делу приучаешь...

—       А как же, в лесу жить, да леса не знать, это все одно, что слепым быть...

 

Другие жалуются — спина болит, прополка пошла, а у Матвеевны на клубничной плантации ребята всю сорную траву уж повыдергали. С помощниками всюду поспевает, все дела ладом идут. На посадку картошки собирается вся большая семья, и копают тоже дружно. Но помимо этих необходимых дел, у бабушки множество дел мелких, ежедневных. Часто раздается с терраски стук ее швейной машинки. Тут Матвеевна проявляет чудеса сообразительности. Со старших перешивает младшим, да так перешьет, будто новое из магазина. Всех помнит, со всех требует — старье, которое еще хорошее, привозите, самим после сгодится. И верно — все идет в дело и внукам, и правнукам уже.

 

Дочка, инженер, едет в санаторий, по пути завозит к бабушке двоих ребят; сын, механик, отправился в командировку, опять же на ягоды завез своих парочку. Во дворе дед сколотил длинный стол, скамейки, никогда они не пустуют.

 

Но не только кормит, обшивает и ухаживает за внуками бабушка, она же и главная советчица своих детей. И в делах самых серьезных. Один сынок, последыш, оставался неженатым у Матвеевны, институт заканчивал в другом городе. Приехал домой Ванюша с дипломом, получил назначение в Москву. Надо заводить семью. Перебрали местных невест, не нашли для Ванюши подходящей.

 

—       Ты уж там, в городе, подыщи, — посоветовала Матвеевна.

Подыскал. Привез домой. Переживал, понравится ли родителям, братьям и сестрам? Матвеевна побыла с ней денек, одобрила, даже прослезилась.

—       Уж сколько раз меня матушкой назвала! Ну словечка не скажет, чтоб матушкой не назвать! — хвалилась она соседкам. — Уважительная, значит. Иная век проживет, слова ласкового не вымолвит...

 

Да, старость на ласку жадна, ничего старому человеку не надо — только уважение да ласка. Куда пойти учиться, на работу какую поступить, взрослые дети, разумеется, решают самостоятельно, однако не обходится без совета бабушки и дедушки. И те, с детства наблюдая, воспитывая внучат, всегда верно определяют их наклонности.

 

—       Ты, Ванюша, больно лес любишь, и глаз у тебя зоркий, на охоте с отцом ни разу не промахнулся, — говорит бабушка, — так тебе чего-нибудь уж такое выбрать, чтоб к лесу, земле поближе...

—       В лесотехнический, может...

—       Может, и туда... Подумай...

 

Средний сын сразу за баранку, как отец. Посетовала бабушка, хотелось, чтоб высшее образование получил, но раз после армии потянуло на машину, значит, так и надо. И на машине неплохо...

 

Возможно, советы эти не являются решающими для детей и внуков, но одно то, что спрашивают, советуются, уже отрада для старших.

 

В праздники, воскресные дни съезжаются все, кто только может, к родительскому гнезду, и каждый находит тут ласковое слово, привет.

 

Годы идут, стареет Матвеевна, стареет и муж ее, Степан. Иной раз и поворчит:

—       Покою совсем не стало. От народу хошь в лес беги, колготня одна. И чего они все к тебе липнут, ровно на мед? Вот возьму да и разгоню всех подряд!

 

Ворчлив стал Степан. А Матвеевна только усмехается:

—       Давай, давай, разгоняй. Станешь сычом, как сосед наш Игнашка, сиднем сидит. Того захотел? Игнашке позавидовал?

На эти слова Степан ответа не находит. А ведь права Матвеевна.

 

За высоким забором, который отделяет участок Матвеевны от участка Игната и жены его Марии, совсем другая жизнь. Те старики одиноки, злы, завистливы. А ведь и у них была большая семья — шестеро детей. Только вылетели птенцы из гнезда и забыли дорогу к родительскому дому. Верно, плохие дети у Игнаши, неблагодарные, если забыли стариков... Так думают многие в поселке, наблюдая, как в праздник парочкой выходят старики погулять. Выходят из пустого дома и в пустой же дом возвращаются. А гуляя по улицам поселка, быстрыми, зоркими глазами шныряют по чужим дворам. И всюду видят гостей, детей, всюду кипит жизнь, всюду слышатся молодые голоса, смех.

 

—       Гуляете? — спросит какая-нибудь сердобольная старушка, выскочившая на улицу, чтоб поглядеть, не идет ли народ с электрички и нет ли ее детей среди приехавших из Москвы.

—       Гуляем,— поджав губы, отвечает Мария, — а ты кого выглядываешь?

— Наши обещалися...

—       Ну гляди, гляди... Да услужай им получше, как заявятся...

—       Грех тебе, Мария, такие слова говорить. Услужай. Свои же дети...

Но старики уже прошли мимо, о чем-то тихо переговариваясь.

 

Немного таких стариков в поселке, а все же есть. В чем же причина их одиночества, зависти к тем, у кого сохранилась в старости семья, кому дети продолжают доставлять радость? И хотя эти люди злы, иной раз, глядя на них, невольно испытываешь жалость.

 

—       Нет, они жалости не заслуживают, — сказал мне как-то один из жителей, — никогда они своих детей не любили. Я как раз учился вместе с их двумя сыновьями в школе. Ребята были добрые, общительные в школе, а к дому подходили сжавшись. Однажды я из любопытства навязался к ним в гости. Прямо со школы, когда подошли к их калитке, сказал: «Пустите в свой сад? Я ни разу не бывал у вас...»

 

—       А они, ребята эти, не раз уже бывали у нас, и мать угощала их ягодами с дерева, вишня у нас здорово поспевала.

Они только переглянулись, ничего не ответили, и я смело, не дожидаясь приглашения, вошел за ними.

 

Мария встретила нас на крыльце, лицо у нее и тогда было злое, но, увидев меня, она будто поперхнулась, скривилась и сказала: «Ну что ж, пришел, так проходи...»

Вот в тот раз и поглядел я, как они живут, эти люди.

К столу всей семьей не садились. Вначале поедят мать с отцом, потом уж детей кормят. И кормили скупо, остатками со своего стола...

 

Это поразило меня. Еще заставляли детей много работать. Работать на земле мы все были приучены, но чтоб так, как эти ребята, до пота, не зная отдыха... Казалось, будто дети нужны были Игнату и Марии лишь для того, чтоб заставлять их работать, как батраков. Держали они корову и телку, поросят, кроликов несчетное количество. Ребята, кто поменьше, надрывались, таская траву этим кроликам, старшие с отцом косили сено, пастушили, да что говорить, с малых лет выполняли самую тяжелую работу. А ходили в старье, шитом-перешитом, стыдились своих обносков. Болели ребята постоянно, из всех детей один только Иван так с виду был ничего, остальные заморыши. Больше восьми классов никто не кончил. Кончат восемь классов — и в город, кто в ФЗУ, кто на завод поступал. Домой уже не возвращались. Иван, правда, приезжал раза два после армии и жену привозил, только Мария так с ней разругалась, так позорила ее, что больше она тут не появлялась. А ведь Иван был у Марии любимчиком... И то не утерпела, прогнала. Вот и живут сычами, вот и злятся на весь белый свет!

 

Две семьи, два разных мира. Доброта и злоба, снисходительность и ненависть, счастье и горе! Ведь одинокие старики живут в постоянном горе.

 

Добро и зло... Первое встречает нас радостью, теплом, откровением. Добро сразу видно... Иное дело — Зло. Оно рядится в самые различные одежды. То прикрывается принципиальностью, правдолюбием, то умело лицемерит, дескать, и мы хороши, нас только умейте распознавать... Не зря в народе говорится, что надо пуд соли вместе с человеком съесть, чтобы узнать его по-настоящему... И в этих словах заключена величайшая мудрость, потому что вместе съесть пуд соли означает вместе жить, семейно пожить... В семейных отношениях полнее чем где-либо раскрываются характеры и склонности людей. Ведь не случайно бывает так, что ознакомление с бытовой, семейной стороной человеческой жизни заново и неожиданно помогает нам раскрыть характер. Как бы ни старался человек быть обаятельным, добрым, милым в обществе других людей, попадая в свою семью, в свой замкнутый для посторонних мирок, он решительно меняется и его истинная сущность проявляется сразу и ярко. В семье люди расслабляются, вместе с уличной одеждой и обувью они сбрасывают все придуманные, наносные личины и становятся сами собой. Это получается у них инстинктивно, в том есть потребность, жажда отдыха, стремление «отключиться»... Отношение к членам семьи, поведение в кругу семьи — вот лакмусовая бумажка, о существовании которой мы порой забываем. Невозможно представить себе личность, любящую все человечество и ненавидящую своих близких, родных, если они, разумеется, не являются выродками.

 

Мы тут рассказали о двух семьях, живущих рядом, в одном поселке, в одних условиях, но людей, отличающихся друг от друга решительно всем. Глубина их различия состоит в том, что одни добры, а другие злы, одни счастливы, другие глубоко несчастны, одним в трудные минуты их существования хочется помочь, другие вызывают брезгливость. Две женщины, две бабушки, но одна из них была доброй и счастливой женой, матерью, она счастлива и в старости, находя отраду в своей большой доброй семье, а вторая если и бывала когда-то добра или счастлива, то теперь трудно в это поверить... И когда она, стараясь тоже выглядеть доброй, наставляет чужих детей, каждый думает одно: «А что же ты своих забросила? Почему их не одаряешь лаской и любовью? Ведь им тоже нужна бабушка...»

 

Случайно довелось встретиться с одним из детей, выросших в этой семье. Мы часто говорим, о том, как нуждаются дети в материнской ласке и любви. Человек, воспитанный в суровой обстановке, у неприязненных, эгоистичных родителей, воспринял у «их не злобу и эгоизм, а наоборот, настрадавшись в детстве, стал добрым и заботливым отцом но отношению к своим детям... Он как-то приехал на побывку к старикам, верно не по велению сердца, а скорее выполняя сыновний долг. Старик как раз в то время заболел, и, видимо, мать вызвала сына. Вот и появился он со своим мальчиком лет двенадцати в соседнем саду. Старик-дед, а за ним бабушка водили внука посаду. Был май, и низкорослые вишни-владимирки стояли в цвету.

 

Мальчик, выросший в городе, с любопытством глядел по сторонам.

— Из каждого цветочка вырастет ягодка? — с детской наивностью спросил он деда.

—       Конечно... Только ты цветочки не трогай. Тронешь — получишь ремня вместо ягодки. — И дед засмеялся своей шутке.

Но мальчик не понял.

—       А зачем? У меня есть ремешок... Вот....

Тут дед рассмеялся еще веселей, за ним скривилась в улыбке и бабка.

 

Их сына, отца мальчика, всего передернуло. Прошедшее тяжелое детство, эгоизм и злоба родителей, все то, что навсегда изранило его душу, что он старался забыть, выкинуть из памяти, вспыхнуло с новой силой.

—       Пойдем, Никита, здесь нет ничего для тебя интересного,—сказал он мальчику и, взяв его за руку, повел прочь.

Через час они уехали, даже не переночевав ни одной ночи под родительским кровом.

 

Люди, не любящие своих детей и внуков, представляются мне неполноценными, странными и удивительными. За ними порой наблюдаешь, силясь понять, что движет их поступками, узнать, почему они такие...

 

Сталкиваясь с подобным, мы порой лишь пожимаем плечами в недоумении и пытаемся рассуждать о разности характеров, о непостижимых тайнах семейных отношений...

 

Те люди, которые, не жалея детей, заставляли их работать на земле до изнеможения, которые, не зная жалости и любви, подчинили себя и своих детей одному лишь стремлению к наживе, к богатству, несут в своем сознании пережитки прошлого. Их понятий и сознания не коснулись происшедшие вокруг их перемены. Да, перемены в сознании людей, происходят куда медленнее и трудней.

 

Они еще долго будут отравлять наше существование, врываясь и вползая, в первую очередь, в самые незащищенные и уязвимые ячейки нашего общества — в семьи. Вот почему возрастающая материальная обеспеченность наших людей, случается, порождает в некоторых алчность, зависть, стяжательство... Вот где истоки зла, вот что вытесняет добрые, искренние чувства между близкими людьми. Нет, нет да и прорываются архаизмы, превратные понятия о счастье, и люди бросаются в бой, напрягают все силы ради приобретения новых и новых материальных благ, забывая о самом ценном и дорогом в нашей жизни — любви к людям. Чего достигли в старости те родители, которые, лишая своих детей ласки и любви, напрягались изо всех сил ради богатства? Когда-то их новый дом под железной крышей был действительно самым богатым в поселке, а ныне вокруг полным полно куда более красивых и благоустроенных домов, в которых живут счастливые семьи. Их же одинокий и тихий дом, в стенах которого не звучат молодые голоса, выглядит убого. Не стены и не крыша жилища озаряют дом добром и счастьем, а любовь и согласие.

 

Старость, довольно длительная теперь пора жизни людей, живущих рядом со вторым и даже третьим поколением своих семей, всегда с жестокой правдивостью подводит итог прожитой жизни; обидно, когда итог этот оказывается неутешительным, и старый человек, больше всего нуждающийся в семейном тепле, остается в одиночестве.

 

БАБУШКИНЫ ПРИНЦИПЫ

Городские же бабушки делятся, если применять классификации, на две категории: стационарные и приходящие. Сейчас, когда так развилось жилищное строительство, перевес берут приходящие. Молодые семьи обычно устраиваются на самостоятельное житье с самого начала, хотя именно в начале их семейной жизни они особенно нуждаются в помощи бабушек.

 

Тут следует отметить еще одно, характерное для нашего времени явление: это удивительное, если можно так сказать, помолодение бабушек. Сыновья и дочки очень уж торопятся перевести их в категорию бабушек. Впрочем, приятно бывает наблюдать за семьей, где все члены ее молоды и жизнедеятельны. Иную сорокалетнюю бабушку с трудом отличишь от ее двадцатилетней дочки, а молодой тесть, пожалуй, еще и перекрикнет своего зятя на футбольном мачте, где они, соблюдая принцип сосуществования, болеют за разные команды. И все-таки, что ни говори, а различия, особенно в вопросах педагогических, наблюдаются весьма существенные...

 

И проявляются эти различия, когда молодая семья обзаводится первенцем. Тут уж забываются все принципиальные установки насчет самостоятельности, неделимости и полнейшей автономии молодой семьи; как только раздается первый писк младенца, так вместе с ним и жалостный вопль молодых родителей — они взывают о помощи. И является бабушка, неважно какая, стационарная или приходящая, все равно она тут как тут.

 

У молодых мам сейчас длительные отпуска. Значит, нянчат воспитывают вдвоем. Бабушка тоже берет все отгульные дни, всевозможные с оплатой и без оплаты отпуска, вторая бабушка, если таковая имеется, делает то же самое, устанавливается вахта.

 

Представим себе прекрасную летнюю пору на даче. Дитя, недавно отлученное от материнской груди, уже восседает на высоком стульчике, молодая мама в тени деревьев кормит его кашкой. У бабушки тоже хлопот достаточно. Дитя капризничает, плохо ест.

—       Давай я попробую, — говорит бабушка. Она подходит к малышу, улыбается и начинает певуче: — А Василек сейчас хорошо откроет ротик...

 

Мама со вздохом облегчения отходит. Вначале, когда она уходила в декретный отпуск, будущее представлялось ей в самом радужном свете. Но год оказался нелегким. Не помогла и перепечатанная на машинке и приобретенная за полсотни книга доктора Спока. А сколько другой, тоже труднодоступной литературы о методах воспитания младенцев уже проштудировано с величайшим вниманием! И все-таки ребенок болел, не давал спать ночами, а теперь вот плохо ест.

 

Между тем Василек послушно открыл рот, как велела бабушка, но, увидев ненавистную ложку с кашей, залился злым ревом.

—       Ну вот, он и у тебя плачет! — воскликнула мама. — И даже не съел ни одной ложки?

— Но, Галя, ведь тут осталось совсем немного... Значит, он сыт. Он даже глядеть не хочет на эту кашу!

—       Вот еще, глядеть не хочет. Да что он понимает? Иди, я сама. Все приходится самой. — С видом жертвы она садится рядом с ребенком и начинает все с начала: уговоры, кормление, рев, снова уговоры...

— Послушай, да ведь ты закармливаешь его! Это же не гусак, а ребенок. Он сыт!

—       Прошу тебя, не вмешивайся, я знаю, что делаю...

—       Ты портишь, калечишь ребенка. Он не в состоянии съесть все, что ты в него запихиваешь, — негодует бабушка. — А еще книги читают. Там же ясно сказано, что ребенок — это уже человек и нужно считаться с его потребностями, желаниями, нужно, наконец, уважать его...

—       Я тебя не понимаю, — холодно замечает дочь, потрясая в воздухе ложкой, — я не понимаю, ты — бабушка или посторонний человек?

—       Ну спасибо. Заслужила!

—       Но ведь ты совершенно не заботишься о ребенке, он может с голоду умереть, а ты будешь повторять свои нелепые рассуждения.

—       Ты-то у меня с голоду не умерла. Вон какая выросла...

—       Ах, это не аргумент. Я не хочу, чтобы у меня рос дистрофик! У него ведь суженный желудок. Ему нужно разрабатывать желудок...

—       Это уже что-то новое. Где вычитала?

—       Знаю. Ну хватит! Василек, скушай еще ложечку. Скушай, ну, не то белочке отдам. Где белочка? А вон она сидит на дереве... Сейчас мы отдадим белочке всю кашку. Отдать?

 

Ребенок с надеждой смотрит на дерево, может, действительно появится белочка и съест его кашку.

Но вместо белочки снова в спор вступает бабушка.

—       Ну что ты делаешь? Разве можно развивать в ребенке такую жадность?

—       Какую жадность? С чего ты взяла?

—       Надо учить его добру. Пускай делится с белочкой, а не пугать, что белочка съест его кашу. Ведь он вырастет жадным и никому ничего не будет давать!

—       Ну знаешь, мне надоели твои выступления. Ты, наверное, спутала место и обстоятельство: ты не на кафедре и не читаешь лекции будущим педагогам. Ты бабушка, понимаешь, бабушка. Взялась, так воспитывай своего внука!

—       Тогда ты не вмешивайся!

—       Я не могу не вмешиваться! Я не хочу, чтоб у меня рос урод, сморчок.

—       А, ты выгоняешь вес. Ты думаешь, что все толстые дети здоровые? А вот я знаю совсем другое: толстые дети чаще болеют. Они становятся малоподвижными, рыхлыми, впоследствии у них развивается диабет...

 

Наступает молчание. Последняя информация оказывается самой свежей и быстро переваривается. Молодая мама в сильнейшем замешательстве.  вдруг действительно... Ведь очень правдоподобно... Надо поразмыслить.

Бабушка понимает, что, кажется, достигла цели, нашла уязвимое место, клюнуло. Теперь ее внука перестанут пичкать и закармливать.

 

Вечером молодые родители долго совещаются в своей комнате и выходят к ужину с умиротворенными лицами. Зять подчеркнуто предупредителен с тещей и даже по собственной инициативе приносит ведро воды из колодца. Вопрос системы питания снят с повестки дня.

Впрочем, не совсем. Осуждению подверглись в основном углеводы.

—       Конечно, углеводы, — решительно подтвердила другая молодая, но весьма многоопытная мама, с которой наша Галя встретилась в очереди у овощной палатки на платформе.

 

—       Именно углеводы — хлеб, крупа, ну и вообще мучное, они дают жир, а все остальное ведь в кровь. Я своей не даю решительно хлеба с маслом.

Стоящая рядом с матерью трехлетняя девочка, действительно худенькая и даже бледненькая, услышав эти слова, захныкала:

—       Хочу хлеба с маслом!

—       Перестань! Ешь яблоко! Понимаете, фруктов можно давать сколько угодно. Видите, какая у нее комплекция? Спортивная! Поджарая! Никакого ожирения и в помине нет!

—       Хочу хлеба с маслом!

 

Галя со смешанным чувством глядела на девочку. Теоретически она готова была разделить обоснованную теорию молодой мамаши, но практически... Практически ей было жалко девочку, лишенную хлеба с маслом, и еще она не хотела, чтобы ее Василек вырос к трем годам таким худосочным ребенком.

—       Ну допустим, вы правы! — со вздохом произнесла она.

—       Нет, я решительно права!

—       Хорошо, но что делать мне? Ведь ему годик. Он хлеба с маслом не ест. В чем же ограничивать его?

—       А каши?

—       Не давать каш?

—       Ограничивать!

 

А дома бабушка уже сготовила Васильку вкусную кашку, как только мать привезла мальчика с прогулки, бабушка стала во дворе накрывать на стол, готовясь покормить внука. Василек, видимо, проголодался, потому что охотно дал усадить себя на свой стульчик и, не дожидаясь приказа, самостоятельно открыл рот, ожидая, что сейчас туда въедет ложка с кашей.

—       А, ты сварила ему кашу? — каким-то очень уж кислым голосом произнесла молодая мама.

—       Да, а что? — насторожилась бабушка.

—       Понимаешь какое дело... Ты действительно права. Не нужно закармливать ребенка. Каши и все углеводы следует ограничить... Ты сколько положила ему каши? О, полную мисочку — это много...

—       Ну хорошо, сколько захочет, столько и съест, — согласилась бабушка и протянула наконец Васильку долгожданную ложку.

—       Нет, погоди, — отвела ее руку Галя, — понимаешь, я тут встретилась с Мариной, она говорит, что дети должны расти в спортивной форме. Такими... Ну понимаешь?

—       Такими несчастными заморышами, как ее девочка?

—       Ну к чему крайности? Марина все-таки читала. И вообще...

—       Знаешь что? Мне надоели эти ваши теории и прожекты! Упражняйтесь сами на себе. А его оставьте в покое. Надоело! Нас в деревне росло...

—       Знаю. Семь душ и все здоровы?

—       Если хочешь, да!

—       А мне надоели твои сермяжные рассказы про деревню. Там была, к твоему сведению, огромная детская смертность, болезни..

—       Ничего подобного.

—       Пора бы тебе, образованной женщине, забыть эти деревенские побасенки.

—       Ах так? Ну тогда воспитывайте сами. Морите его, морите! Пускай растет дистрофиком! Только я наблюдать такое не стану!

 

И вдруг обе повернулись к Васильку и обомлели: вооружившись ложкой, измазав все лицо, он с аппетитом, причмокивая, ел кашу. Сам, сам ел, и хотя ложка иногда попадала в нос или в ухо, случалось ей попадать и в рот Василька.

Женщины переглянулись и рассмеялись. Замечу в скобках, что это случай благополучный, ибо тут столкнулись дочь с матерью, хуже бывает, когда бабушкой становится не родная мама, а свекровь, здесь возможны осложнения и глубокие обиды. Впрочем, любовь к малышу примиряет и их.

 

А все-таки интересно, почему так несходны педагогические позиции мам и бабушек? Почему путем таких трудных взаимных уступок и пререканий приходят они к соглашению? Вероятно, несходство объясняется тем, что нет людей, любящих и думающих одинаково, что давно известна необходимость единых педагогических требований в школе и в семью, но как видим, даже в пределах одной семьи выработать эти единые педагогические требования, исходящие из единых принципов, не так легко... Ну а к соглашению приходят, ибо родителям с бабушкой необходимо сосуществовать.

 

Итак, растет наш Василек. Сам ест кашу, сам начинает бродить по саду, вступает в мир невероятных приключений — то в лужу шлепнется, то к собаке в будку заберется, а то еще и сообразит в бочку с водой заглянуть. На природе полным-полно впечатлений и дел. Какая радость для родителей, бабушки наблюдать, как между рядами цветов мелькает ребячья головка. Протянув руку, Василек, походя, обрывает один цветок за другим, тут же бросает их на дорожку, чтоб сорвать новый.

—       Что ты делаешь, — вскрикивает бабушка, которая высаживала и лелеяла эти цветы, — зачем рвешь?

Ребенок останавливается, он не понимает, почему на него кричат? Увидев сердитое лицо бабушки, начинает хныкать и, наконец, заливается плачем.

—       Что там еще такое? — выскакивают мама с папой. — Что случилось? Почему он плачет?

—       Потому что виноват. Смотрите, сколько цветов погубил!

—       Ну вот еще! Да я пойду на рынок и куплю тебе сколько угодно цветов! — негодует Галя. — Из-за каких-то цветов расстраивать ребенка! Иди сюда, сыночек! Мы сейчас пойдем в лес и там нарвешь большой букет цветов, и никто тебе слова не скажет.

—       Действительно, не ожидал от вас, Мария Ивановна, такой скупости. Ну что вам эти жалкие цветы? — вступает зять. — Родному, единственному внуку — и пожалели, лишили ребенка удовольствия...

 

Зятьям, конечно, следует помалкивать, роль арбитра в споре двух женщин весьма неблагодарна. То, что возможно простить дочери, не прощается обычно зятю, это следует учитывать...

Именно выступление зятя вдохновило Марию Ивановну на речь, которую она произнесла во всеуслышание и которую мы приведем дословно.

—       Ах, я лишила удовольствия? А почему, собственно, бабушка призвана доставлять вам всем одно лишь удовольствие? Почему вы не подумаете о том, что, работая на вас, да, да, на вас, сегодня, между прочим, я сама натаскала воду из колодца, не говоря об остальном, я тоже хочу получать некоторую долю удовольствий? Вот у вас выходной день. Мило! А когда выходные бывают у бабушек? Они отменены! Вашим законодательством! Вы так образованны, так начитанны, так культурны, что где уж мне вас учить. И все-таки позволю себе заметить, что вы воспитываете и активно выращиваете не просто потребителя, но даже уничтожителя всего прекрасного. Сегодня ваш ребенок получит удовольствие, уничтожив цветочную клумбу, пусть тут не клумба, но все равно цветы, я их люблю, они мне доставляют удовольствие... А завтра он станет уничтожать достижения цивилизации, например, будет бить стекла, отрезать телефонные трубки у автоматов, дух разрушения толкнет его на многое... Вы хотите повести его в лес, на полянку... Зачем? Чтобы раскрыть богатство и красоту природы, которой нужно научить его любоваться и беречь, или затем поведете, чтобы и там развить в нем жажду к уничтожению? Морщитесь? Пустяки? Перебираю? Нет, не перебираю! Об этом написано много, и вы читали, только нет проку от вашего чтения, не остается в вас ни крупицы ума и добра от прочитанного. Вы привыкли, что писать можно одно, а делать совсем другое. Зачем же вы читаете? Что обсуждаете и что решаете, когда каждый из вас давно решил делать то, что хочется, получать в жизни одни только удовольствия... Как можно больше удовольствий, и все!

 

—       Ну знаете, это уж слишком! — ответствовал бабушке зять. — Из-за какого-то пустяка, из-за сорванного цветка изобразить нас дремучими мещанами, беспробудными эгоистами. Забыв, что мы оба работаем, являемся нужными обществу специалистами, занимаем в обществе определенное положение, приносим пользу, создаем, наконец, то, что вы называете цивилизацией, да, мы создатели цивилизации. Я могу частично согласиться с вашими педагогическими замечаниями, и действительно, ты, Галя, не права. Зачем ты разрешаешь Васильку рвать цветы? Ты же читала, не помню где, кажется, в «Семье и школе» именно то, о чем говорила Мария Ивановна... Ты же сидишь дома вот уже второй год, специально занимаешься воспитанием ребенка и допускаешь подобное...

 

Зять говорил еще долго и вразумительно, сумев со свойственной ему ловкостью принять на себя удобную, как ему представлялось, роль арбитра между тещей и женой. Но как и в предыдущие разы, роль эта не принесла ему лавров, ибо жена горько разрыдалась и, восклицая, что она тут как проклятая мучается с хозяйством и ребенком целую неделю, в воскресенье должна еще выслушивать упреки, убежала в дом. Василек окончательно расхныкался, а теща, то бишь бабушка, видя такое расстройство дочери, жестоко себя отругала, назвав виновницей семейной ссоры, взяла на руки Василька, заговорщицки кивнула зятю, чтоб шел уговаривать жену, и, чувствуя себя старой, злой и сварливой бабкой, отправилась с внуком в дальний угол сада, где могла дать волю душившим ее слезам.

 

Ох уж эти семейные ссоры! Сколько энергии, чувств, эмоций растрачивается попусту в семейных баталиях! А кто виноват, в ком причина? Конечно, в бабушках. Не будь, их, малыши спокойно рвали бы цветы в садах и на лугах, родители были бы счастливы, любуясь энергичными действиями своих отпрысков, и жизнь текла бы нормально.

Да что там цветы! Наш выхоленный, откормленный и выпестованный ребенок, наш будущий акселерат с милой улыбкой способен уничтожить если не все, то многое, очень многое живое.

 

Вот еще одна картинка с натуры. Другой воскресный денек, тоже дачный. Родители копаются в огороде, малыш ползает по траве. Его внимание привлечено множеством насекомых, в густой граве он открывает для себя огромный мир: букашки, козявки, стрекозы, бабочки. Интерес к живому все разгорается, малыш хватает жужелицу, она трепещет в его ручонке, он разглядывает ее, пугается, бросает. Новая погоня, охота, теперь попался жук. Огромное, страшное, но очень любопытное существо... Когда впервые малыш стал обрывать крылышки и ножки? Этого никто не знает, а когда замечают, то реагируют по-разному.

—       Брось, бяка! — кричит мама и старается ногой затоптать полузадушенное насекомое.

 

—       Ого! У нас растет охотник! — восхищается папа, увидев, как ловко его сынишка ловит в траве букашек. — Молодец!

Ну, и конечно, в спор вступает бабушка.

—       Зачем рвешь ему ножки? А если тебе станут рвать ножки, вот так? А, не нравится. Жучку тоже больно. Пожалей жучка!

Ах уж эта бабушка! Любое удовольствие испортит ребенку и родителям, подумаешь, букашка, нашла кого жалеть.

—       Ты меня удивляешь! — уж в который раз говорит дочь. — Я просто начинаю думать, что ты совсем не любишь Василька.

 

Но бабушку не остановишь, заметив божью коровку, она осторожно кладет ее себе на ладонь, подносит к малышу и, улыбаясь, поет ту самую песенку, которую сама пела в детстве: «Божья коровка, полети на небо, там твои детки кушают котлетки». Потом, обращаясь к Васильку, спрашивает:

—       Пускай летит?

Он утвердительно кивает. И коровку отпускают.

—       Ну зачем ему знать эту дурацкую и бессмысленную песенку? — опять недовольна дочь. — Ведь она ровно ничего не выражает, а само название «божья» уж совсем неуместно...

 

Но бабушка только улыбается. Переглянувшись, родители думают, что теперь ее уже ни за что не отвадишь от этой затеи и божья коровка со своими детками и котлетками войдет в репертуар их Василька. Оба вздыхают. Если хочешь пользоваться услугами бабушки, требуется запастись терпением.

 

ОБОЖАТЕЛЬНИЦА

В зимнюю пору, когда проблема кормления как-то утрясается, и ребенок ест самостоятельно, и достаточно разнообразное меню предлагается ему, и он его одобряет, возникает другая проблема — это проблема занятости малыша, которая в большинстве семей решается весьма просто: ребенка заваливают игрушками. В этот же период одна сезонная бабушка уступает место другой. Первая возвращается на работу, отгуляв все возможное и выпрошенное, и мама уже подумывает о возвращении на работу, а на смену приходит другая бабушка, она же и свекровь. Это тоже очень хорошая бабушка, она жаждет внести, наконец, свою лепту в воспитание единственного пока внука. Новая бабушка отличается лишь одной особенностью: она отвергает все теоретические и практические разработки своей предшественницы. Во всем остальном они вполне солидарны.

 

Новая бабушка относится к категории безумных обожательниц. Внука она любит не ровной человеческой любовью, а обожает. Она готова его зацеловать, задушить в своих объятиях, она придумывает ему такие замысловатые производные от его простого имени Василий, что потом трудно даже сложнейшим путем возвратиться к первоисточнику. Из Василька он превращается в Васюшку и Сюшку и даже Нюшку... Новая бабушка решительно отменяет все и всяческие запреты, ее девиз — полная свобода. Она пытается развить фантазию и желания своего питомца.

 

— Что хочет моя Нюшечка? Кастрюльку? На, бери! Чудесная кастрюлька. Ах, дуршлаг? Пожалуйста! Его можно надеть на головку, смотри, как смешно. На папину кроватку? Пожалуйста! На стол? Сейчас посажу...

При этом каждая фраза сопровождается восторженными поцелуями, легкими взвизгами, целой галереей гримас и даже кокетством. Бабушка из кожи лезет вон, чтоб понравиться внуку, заставить его полюбить себя, стать ему необходимой на веки веков. Это уже не просто любовь, это осуществление коварно разработанной программы, кульминационным пунктом которой будет вопрос «Кого ты больше всех любишь?» и вопль восторга, когда ребенок произнесет долгожданное: «Тебя». Именно ее, бабушку-свекровь, обязан любить внук больше той, другой и чужой бабушки и даже больше своих родителей. Такова идея всего маневра.

 

Но чем завоевать переменчивое детское сердечко? Конечно, баловством и подарками.

Мама уходит на работу, бабушке предоставлена полная свобода действий, она уже ведет все хозяйство молодой семьи, вкладывая в общий котел и часть своей пенсии. Доходы не очень велики, а потребностей больше чем достаточно. Поэтому здесь царит строжайшая финансовая дисциплина. Молодые знают, что у бабушки, помимо ее вклада в общий бюджет, остается какая-то сумма, которой она вольна распоряжаться по своему усмотрению и на которую в некоторой степени рассчитывают молодые, втайне, разумеется...

 

Вечером собирается вся семья. Возвращаются с работы и из магазинов родители, бабушка собирает на стол ужин. Включается телевизор, на кухне включен радиоприемник. Шумно, весело. Даже чрезмерно весело.

—       Где моя бритва? — кричит папа из ванной.

—       Я не могу найти халат, — отвечает ему мама, — ой, а где второй тапок? Я стою босиком на полу!

—       Позвольте, кто рылся в моих чертежах? — уже негодует папа за письменным столом. — А это что такое?

Раздается грохот.

—       Откуда здесь появилась эта оранжевая уродина? Опять купили игрушку? Что это за образина?

—       Никакая не образина, а очень милый космонавтик, — откликается бабушка, — надо же ребенка чем-нибудь занять!

—       Нет, но я не могу ходить по квартире в одной сорочке. Куда подевался мой халат? — вопрошает мама, и в голосе ее звучат уже надтреснутые нотки.

—       Я не бралась сторожить твой халаты, милочка, — оскорбленно замечает бабушка.

—       Во-первых, меня зовут Галей, а во-вторых, я оставила халат на месте, вот тут, возле кровати... Ой, что это? Павлик, вот твоя бритва...

—       Где? — Он бросается к футляру. — А кто его открыл? И почему это здесь валяется? Василек, это твоя работа?

—       Ну конечно, — отзывается мама, — ведь ему все дозволено, он скоро нас с тобой по винтикам разберет. Тоже мне воспитание...

—       Тише, мама услышит и обидится. Ты понимаешь, что это значит?

—       Я и так все слышу. Еще, слава богу, не оглохла. Такую благодарность получают все бабушки. Несчастные мы люди. Не зря соседка Агафья Ивановна мне говорила...

—       Мы уже знаем, что тебе говорила Агафья Ивановна. Нельзя ли поужинать?

 

Ночью молодые родители шепчутся в своей комнате.

—       Она окончательно испортит нам ребенка, он стал невыносим. Неужели ты не можешь повлиять на нее?

— А тебе на свою маму удавалось подействовать? Она тоже делала, что хотела. Еще и на меня набрасывалась!

Тяжелый вздох. Затяжная пауза.

—       Если в ясли...

—       Ни за что! Вижу, как наши мучаются, больше бюллетенят, чем работают. Одни болезни...

—       Да... У нас тоже... Как молодая мать, так одни бюллетени...

—       Почему так получается, ума не приложу. Питание отличное, условия, дома, оборудование — все прекрасное, а дети болеют... В чем дело?

—       Потому — халтурят, — вдруг раздается голос бабушки.

—       Господи! — восклицает в ужасе мама. — Она еще и подслушивает!

—       Не подслушиваю, а просто слышу. Дом тоже халтурно строили. Я и со второго и с четвертого этажа все слышу. Что делать, если слух имею. А если вам не угодила, так могу к себе уйти. Неблагодарные вы люди. Погодите, достанется вам от вашего Васятки, да от его жены. Не раз вспомните меня.

 

Жена Васятки? Этого они еще себе не представляли. А что, может, она и права... Нужно, наконец, поставить все течки над «и». Супруги дружно надевают халаты и выходят в столовую. Начинается выяснение отношений.

—       Поймите, вы ужасно разбаловали ребенка. Он не знает слова «нельзя», он переворачивает всю квартиру. Это же невыносимо, — начинает мама.

—       А ты хочешь, чтоб он у тебя кулем сидел, а как выйдет на улицу, чтоб сдачи не мог дать? Это же мальчик. Он шустренький. Зато мужиком станет, Нюшенька...

—       Нюшенька... Вы хоть имя его не коверкайте.

—       Не буду! Не желаете дать ребенку ласку, не буду. Василием стану звать. Еще что?

—       А еще, — вступает в разговор папа, — пожалуйста, перестань покупать игрушки. Во-первых, они дорогие, а с деньгами у нас, сама видишь...

—       Я на свои. Не на ваши...

—       Пускай на свои. Но не лучше ли купить что-нибудь дельное? Ну костюмчик, ботиночки... Ну а если у тебя так много денег, так мне надо костюм заказать. Неудобно...

—       Дам тебе на костюм. А игрушки сама люблю. Пускай играет...

—       Но ведь он ими не играет совсем, — замечает мама уже очень мягко и почтительно, обещание купить костюм мужу как-то размягчило и ее, — это не педагогично, он не ценит игрушек, посмотрите, во что превратилась наша квартира. Игрушки даже на кухонных шкафчиках, а ребенок у вас играет дуршлагом. Ну куда это годится?

 

Бабушка вдруг вскакивает с тахты и разражается восторженным хохотом.

—       И вправду. Вчера надел дуршлаг на голову, марширует и песни поет. Ну солдат, да и все!

Родители удивляются. Начинаются разговоры о необыкновенной энергии и способностях ребенка. Перебивая друг друга, родители и бабушка вспоминают всякие забавные случаи, хохочут, и лишь громкий рев проснувшегося младенца напоминает им о том, что уже третий час ночи. Все расходятся по своим постелям. И так до следующего раза.

 

Мир в семье, особенно такой сложной, как в данном случае, сочетающей в себе три поколения, может быть достигнут лишь в результате неистощимого терпения.

 

Терпят все. Ребенок - терпит противоречивые требования родителей и бабушки. Бабушка терпит, по ее мнению, неблагодарных и придирчивых молодых, особенно сноху. Сноха терпит, как она мысленно выражается, «заскоки» бабушки, муж терпит упреки жены, указывающей ему на недостатки его матери. Бабушка терпит еще упреки собственного сына, который не на шутку принялся за ее воспитание. И каждый стоит на своем, отвергая компромиссы, соглашаясь только на роль терпеливого мученика. В результате не решается ни одна из проблем — ребенок уже не признает родителей и держится за юбку бабушки, квартира окончательно перегрузилась игрушками, бюджет семьи тихонько потрескивает. Оказывается, бабушкины запасы иссякли, и теперь она удовлетворяет свою пагубную страсть за счет общего бюджета, тайком, конечно. И наступает момент, трагический и вместе с тем обнадеживающий: бабушка заявляет, что ей надо немного подработать... Приглашают на старое место работы...

 

Да, бабушка обожательница, явление сложное и далеко не однозначное. Ради удовлетворения своей неуемной, безумной любви к ребенку она готова свершать авантюры — залезает в долги, утруждает себя сверх меры работой, порой отказывает самой себе в самом необходимом и все это ради баловня внука. А он, перекормленный, пресыщенный подношениями, развлечениями, игрушками, ждет все новых затей и что особенно неприятно, этот ребенок начинает смотреть на сумки и в руки каждого входящего в квартиру человека, ребенок ждет подачки: Неприятное и, увы, не такое уж редкое явление, которое с чувством сожаления приходится наблюдать в некоторых семьях.

Откуда все пошло? Да от такой же бабушки — обожательницы.

 

Дело близится к лету, и вторая бабушка, накопившая за это время переработку и отпуска, принимает вахту. Что-то будет теперь?

 

ДОМОПРАВИТЕЛЬНИЦА

Вышеописанные типажи отнюдь не исчерпывают разнообразия бабушкинских характеров и направлений их педагогической деятельности. На ум приходит еще один характерный тип бабушек: это бабушки-работяги. Их немало. Бабушка-работяга видит свою основную задачу в облегчении участи молодой семьи, в полном ее обслуживании. Ребенку она не придает особого значения. Главное — успеть сбегать с коляской в магазин, все купить, сготовить, постирать, вымыть полы, надраить ванну и унитаз, в общем, навести вокруг блеск и чистоту.

 

Вечером родители возвращаются в идеально чистую квартиру, наполненную ароматом вкусных кушаний, у накрытого чистой скатертью стола хлопочет озабоченная бабушка. Ребенок тихонько копошится у себя в кроватке. Идеал, мечта всех мам и бабушек, недостижимая для многих мечта.

 

Но... Когда, соскучившись за день по своему малышу, родители бросаются первым делом к кроватке, они видят, как их Манечка или Ванечка сосредоточенно сжевывает свежую театральную программу, видят, что его пальчики окрашены в оранжевый цвет, а шея обернута кухонным полотенцем.

—       Что такое? Откуда все это появилось в детской кроватке?— восклицает молодая мама.

—       Дала поиграть, — спокойно отвечает бабушка, — надо же, а я и позабыла, что дала ему полотенце, взялась протирать посуду, обыскалась, не могла найти полотенце. А оно вон где...

—       Но он мог удавиться им...

—       Ну уж... Удавиться... Оно мягкое...

—       А это? Чем он весь окрасился?

—       Так это карандашами...

—       Такому маленькому ребенку нельзя давать карандаши. Он может отравиться ими...

—       Не отравится. Идите ужинать. Жаркое остынет...

—       Но зачем, зачем, мама, вы даете ребенку такие... ну совершенно нелепые вещи? — спрашивает отец.

—       Чего не дашь, лишь бы молчал. Управиться-то надо. Сготовить, убрать, постирать... Сунешь ему чего попадется. Он еще такого не видал, вот и займется... И помалкивает. А я тут управляюсь.

—       Да не надо управляться, мы за два выходных все сделаем, и по магазинам не ходите. Нам главное — ребенок. Поговорить с ним, погулять, накормить, поиграть...

—       На это дело специальную няньку нанимайте. Только перевелись они теперь. Все на пенсии сидят, здоровье берегут. Да и то верно, сколько ни старайся, не угодишь...

—       Ну вот...

 

И здесь обиды, и здесь люди не понимают, не хотят понять друг друга. И каждая из сторон в глубине души считает себя решительно правой и решительно обиженной другой стороной.

 

Приходя на работу, молодая женщина говорит:

—       Вчера опять застала Манечку за оригинальным занятием — она распускала мое вязание...

—       Как же она его достала?

—       Бабушка ей дала. Ты, говорит, уж который год не можешь платок связать, так пускай хоть ребенок позабавляется. Целый день, говорит, распутывала... Ну что вы на это скажете?..

—       Терпи. Зато твоя Манечка здорова, а мой Кирюша не вылезает из ангин. Бабушка дома — это счастье.

—       Да какое счастье, если чистота полов ей дороже чистоты ребенка? Она и внимания не обращает, чем та занимается. Теперь ползать стала, так всюду лезет, а бабка и не замечает, то в прихожей ее находит, то в спальне. А чтобы поговорить, книжку почитать, об этом и понятия не имеет. Навалит полную ванну белья и стирает себе, ей и дела другого нет.

 

Бабушка, встретив соседку, тоже жалуется:

— Мои-то ворчат. Все им сготовлено, прибрано, так мало, развивать надо ребенка. А чего его развивать? Включишь радио, она и слушает, телевизор тоже понимать начала... Нужен ей разговор. Дитя и есть дитя, у ней свои дела, у меня свои.

—       А не говори, беда! Больно культурные все стали. Небось, как сама дома сидела, так по уши в грязи. Того не помнит...

—       Ой, побегу, мастики надо купить, полы надраить. У меня в пол заместо зеркала глядеться можно, вот как!

 

Все это звучало бы почти анекдотично, если б не приводило к выводам довольно серьезным.

Действительно, нуждается ли малый ребенок в постоянном внимании и общении со своим воспитателем? И разве недостаточно этому неразумному дитяти тех несложных забав и виде запутанного вязания, которые могли бы занять его внимание?

 

Попробуем найти ответ на эти вопросы в книге А. С. Никифорова «Этюды о разуме».

Автор приводит историю Каспара Хаузера, немецкого юноши, жившего в 1828 г. Это было странное существо. Каспар не говорил, не понимал речи, боялся света, не умел сидеть на стуле, держать ложку. Все это явилось результатом многолетнего заточения, мотивы которого так и остались невыясненными.

 

«...Нас история Каспара Хаузера интересует лишь в одном отношении: она обратила внимание широкой европейской общественности на зависимость психологических функций и отражающих их поведенческих реакций человека от среды обитания, от условий воспитания и обучения. Это убеждало в том, что черты, свойственные человеческой личности, и в частности мышление и речь, не наследуются», — пишет автор.

 

Итак, малого ребенка нужно обучать и воспитывать. Пища духовная ему необходима.

Ребенок, которому предоставлена возможность забавляться в одиночку, вырастет менее подвижным, общительным и развитым, нежели его сверстники. Неоднократно уже отмечалось отличие единственного в семье ребенка от детей, которые имеют сестер и братьев. Если же этому единственному, лишенному общества других детей, ребенку еще не уделять внимания, не разговаривать, не играть с ним, то психическое развитие его серьезно замедлится.

 

Так что тревога родителей ребенка, о котором мы говорили выше, вполне обоснована и понятна. Непонятно лишь другое — почему избавленные стараниями бабушки от многих хозяйственных забот, родители сами не уделяют должного внимания своему ребенку и не пытаются восполнить допущенный бабушкой пробел в его воспитании.

 

Почему же возникают подобные конфликты между мамой и бабушкой?

В семейных отношениях существует проблема женского приоритета. Роль женщины в нашей семье огромна и трудно даже оценима. Женщина и прежде исподволь руководила и мужем и детьми, даже не являясь кормильцем. Теперь же, превратившись в равноправного работника, специалиста, общественного деятеля, она уже не находит нужным скрывать свою роль в укреплении семьи, воспитании детей. Немалое значение имеет и физиологический фактор — ведь она мать, она дает обществу новых его членов.

 

Вот она родила ребенка, создала свою семью, устанавливает в этой семье совместно, разумеется, с мужем известные правила и порядки. Воспитывая детей, продвигаясь и совершенствуясь на работе, она, мать и жена, все больше врастает в свою роль хозяйки дома, души всей семьи. Она уже в зените своей, если грубо выразиться, власти, когда в семью входит новый человек — муж или жена кого-либо из ее детей. И сразу вторая женщина — сноха или даже взрослая дочь — уже стремится строить свою собственную семью по своему собственному разумению... Вот вам и первый толчок к конфликту. Бабушка, пусть молодая и полная еще сил, пытается руководить выросшей семьей, подключить под свое правление и новых ее членов и новые маленькие еще неустоявшиеся коллективы, вернее супружеские пары. Но тут другая женщина — сноха или родная дочь — тоже заявляет о себе. Отныне она сама будет править своими семейными делами. Авторитет бабушки подорван, ее слово уже не решающее, не главное, не единственное слово в семье. И тогда именно бабушка начинает страдать от обиды, зачастую эгоистической, но очень болезненной. Она считает себя незаслуженно отстраненной, начисто забывая, что сама прошла тот же путь, также отстранив свою предшественницу, тоже бывшую некогда главной в семье... Мужчины обычно в этих делах проявляют большую терпимость, тесть с зятем редко спорят о главенствующем месте в семье, не пытаются добиваться приоритета. Они и в этой ситуации выполняют либо отказываются выполнять волю своих жен... Поэтому если бы мы задумали написать книжку под названием «Все о дедушках», то нас хватило бы всего на несколько страничек. Дедушки — категория малоактивная, сторонящаяся семейных баталий и вступающая в них лишь тогда, когда покой нарушен, и это нарушение начинает отравлять жизнь самих дедушек. Вот тогда они заявляют:

 

— Хватит! Молодые неблагодарны! Нужно разъезжаться, иначе вы все переругаетесь...

Заметьте: «вы все», себя к ругающимся дедушки никогда не причисляют.

Между тем дедушки тихо и незаметно тоже вносят немалую, а возможно, даже очень значительную долю в помощь молодой семье, воспитание внуков, но при этом дедушки не требуют благодарности и не претендуют на главенствующую роль в семье, не стремятся подмять под себя несмышленых и молодых. Они сохраняют свое рыцарское, мужское благородство

 

Бабушки и только бабушки... Вот кто не только разрешает, но и создает проблемы. Как же с ними сосуществовать? Как избавить их от обид, которые они переживают столь болезненно, и как самим молодым семьям уберечься от чрезмерно активной опеки бабушек?

 

Впрочем, задавая такие лобовые вопросы, мы несколько упрощаем проблему. Ведь ее можно рассматривать шире, она существует не только в семейном кругу, но и в обществе. Балерина, уходящая на преподавательскую работу, спортсмен, становящийся тренером, руководитель, уступающий место более молодому и талантливому, учитель, оказывающийся в роли ученика, — это все одни и те же переживания людей, осознающих необходимость перемен, переустройства своей жизни. Конечно, это очень трудный и болезненный процесс, который способны пережить и переживают, находя в себе силы для новой деятельности, люди мужественные. Человек на новом месте, человек со стороны, пришедший на смену устоявшимся обычаям, вносящий новую струю, и люди, работавшие на этом месте прежде, — ведь это тоже очень сложные отношения.

 

Но конфликты производственного характера существенно отличаются от подобных же конфликтов на почве семейной. Человек на производстве, в большом коллективе постепенно находит для себя моральное удовлетворение. Пусть новое место и не очень ему по душе, пусть оно малопрестижно, все-таки это работа, плоды которой видны, которая определенным образом оценивается.

 

Иное дело в семье. Здесь бывшая главная руководительница семейного очага, становясь бабушкой и, возможно, уходя одновременно и на пенсию, переживает двойное огорчение— она уже не полноценный работник, а лишь пенсионерка. Включившись же в помощники молодой семье, она вскоре убеждается, что новое занятие не приносит ей достаточного морального удовлетворения.

 

Между тем эта бабушка выполняет очень важную задачу, особенно нужную нашему обществу: она помогает растить детей. Мы знаем, что в семьях, где есть бабушки, молодые родители также обзаводятся не одним, а несколькими ребятами. Наше государство всячески приветствует и готово помогать многодетной семье, падение рождаемости беспокоит нас. Наконец, общеизвестно, что дети, выросшие в многодетной семье, развиваются лучше, чем единственные. Они активнее, работают и помогают старшим охотно и привычно, живут дружнее, вырастая, поддерживают друг друга, все заботятся о родителях, ценят их труды. Да и родителям какое счастье в старости! Получается, что проблема бабушек не узкосемейная, а проблема общегосударственного масштаба.

 

В нашем обществе самыми почитаемыми членами являются те пожилые уже люди, которых мы с уважением называем участниками войны.

Трудно переоценить благотворное влияние, которое они оказывают на молодое поколение. Они проводят уроки мужества в школах, рассказывают о храбрости солдат — защитников Родины, наконец, одним своим видом, когда с орденскими колодками на груди появляются среди людей, вызывают гордость и восхищение взрослых и детей. Среди них немало женщин-медсестер, летчиц, разведчиц, связисток. Сегодня они уже бабушки, и хотя внешне жизнь их ничем не отличается от жизни других бабушек, в них не погас огонек молодости, острый, особый взгляд на сегодняшние события.

 

—       Не умеешь суп варить? Но ведь человек все должен уметь! — говорит она внучке.

—       Ну уж и все! Так не бывает!

— Было. Однажды после боя мы остались без ужина, отстали тылы. У нас случайно оказался в запасе мешок муки. Командир приказал разжечь костер, положили сверху лист жести, раскалили. «Ну кто из девчат замесит тесто на лепешки?» — спросил он нас. Мы молчали. Тогда командир сбросил китель, засучил рукава, замесил в ведре тесто и сам напек много лепешек. Без соли, на одной воде, а вкуснее я не едала...

Молодо блестят глаза у бабушки, и внучка уже с возросшим интересом слушает ее. Бабушка рассказывает не «просто так», а всегда к делу.

 

—       Обувайся аккуратно, носки натягивай на пальчики, — говорит она внуку, — солдатом станешь — пригодится. А то бывало так, что не в бою, а уже на марше иные солдаты начинали ковылять.

—       Как?

—       Очень просто, портянкой ногу до крови изотрет, ходить не может, потому что портянку ладом не расправил. В нашем военном деле мелочей нет, все важно.

 

...Иной раз приходится бабушке разбираться и в сложных ребячьих отношениях.

—       Ты почему с Павликом не гуляешь?

—       Он дерется...

—       Но ведь он тебе друг.

—       А теперь дерется.

—       От друга можно бы и стерпеть.

—       Не стану!

—       Тогда объясни ему, что друг — это на всю жизнь. И в бою случалось друг за друга смерть принимать. А чтобы друзья дрались, такого на фронте не бывало!

 

У бабушки много друзей, внук знает это. В День Победы они собираются, вспоминают минувшее, говорят о планах. Забившись в уголок, мальчик слушает, впитывает в себя каждое слово. Грусть и радость, шутки и внезапно наступившее скорбное молчание, когда ветераны мысленно обращаются к погибшим на далеких полях, все оставляет в душе ребенка след, все запоминается. Он живо воспринимает давние события. Оказывается, при форсировании Днепра бабушка, тогда еще молодая девушка, дрожала от страха: она не умела плавать.

—       А потом? — прервав ее рассказ, воскликнул мальчик.

—       Ты знаешь, выучилась! Ох, чему только не научила меня война! Я ведь и снайперскую винтовку получила... Это под Орлом наш госпиталь окружили фашисты. Ходячие раненые и мы, медработники, все-таки сумели под пулями вывезти всех... Было времечко!

 

Долго, до полуночи длится эта встреча победителей. И попоют, и поплачут. Ребенок не спит.

Пройдут годы, он станет взрослым, наденет военную форму, свершит свои подвиги, но всегда будет вспоминать с восхищением и болью тех старых ветеранов, которые когда-то в детстве заронили в его душу семена любви к Родине, дружбы и верности боевым друзьям.

 

И сегодня, встречая людей, увешанных боевыми наградами, думается, как хорошо, что они еще с нами, что они продолжают нести свою вахту на Земле, являясь образцом мужества и стойкости, служа примером для потомков.

 

Бабушка нужна всегда, со дня рождения ребенка и до выхода его в самостоятельную жизнь, в каждый из периодов его роста и взросления незаметная, но такая необходимая помощь бабушки оказывается незаменимой.

 

Но самая острая в ней нужда возникает при поступлении ребенка в школу. Дело не только в том, что первоклассника нужно проводить и встретить после уроков, главное — наладить режим дня, научить ребенка собранности, умению ценить и беречь время. Обычно первоклассники рассеянны, возвращаясь домой, они взахлеб рассказывают о школе, товарищах, их переполняют впечатления. Успокоить, отвлечь ребенка, дать ему отдых, чтобы затем переключить с полной отдачей на выполнение домашнего задания, — вот о чем думает бабушка, разогревая обед, слушая рассказы внука.

 

Внутренняя дисциплина — первый залог успехов ребенка в учении. И это главное качество воспитывает в нем бабушка, постоянно наблюдающая и направляющая его.

 

Так вот, если в каждой семье деятельность бабушек будет расцениваться именно так, в государственном масштабе, если их труд приобретет смысл и глубину, которых он заслуживает, тогда бабушки не будут чувствовать себя несчастными, опустившимися, погрязшими в бытовых неурядицах, они обретут уверенность и радость. В этом деле почти все зависит от молодых, от их умения найти и определить в семье для бабушки достойное место. Тогда упоминание о бабушках на страницах нашей печати не явится толчком к шквалу писем, наполненных обидами, огорчениями и упреками.

 

К сожалению, даже во внешне благополучных семьях образованные и считающие себя вполне культурными люди не умеют вести себя достойно по отношению к старшим членам семьи.

 

...Семья получила новую квартиру в Москве, на Ленинских горах. Великолепное здание, отличная квартира современной планировки, хочется показать знакомым.

 

Семья состояла тогда из четырех человек: бабушка довольно преклонного возраста, кажется, ей было около восьмидесяти лет, дочь — кандидат наук, муж дочери — тоже кандидат наук, их сын — студент.

 

Поначалу все было очень мило, любители книг бросились к библиотеке, где нашлось много редких, оригинальных изданий, хозяин дома охотно демонстрировал их, в комнате сына красовалась разнообразная коллекция минералов, оказалось, что отец с сыном собственноручно собрали эти камни во время путешествий по горам Урала и Кавказа,

 

Молодая хозяйка хлопотала на кухне, но временами забегала к гостям, чтоб повеселить их, она была очень мила и остроумна. Раскованность и удовольствие от приятного общения друг с другом наступили гораздо раньше, чем это бывает обычно, а именно еще до того момента, когда гостей пригласили к столу и где вино быстрей развязывает языки. К столу вышла и бабушка. Это была прелестная, хорошо сохранившаяся старушка, миниатюрная, в черном платье, отделанном черными кружевами, красиво уложенными на голове белыми локонами. Глядя на нее, невольно восхищаясь ею, каждый подумал: «Вот и старость бывает если не хороша, то, во всяком случае, благородна».

 

Мужчины с удовольствием приложились к ее ручке с отточенными ноготками, женщины улыбались ей.

Бабушка свободно вступила в беседу, проявив и остроумие, и знание современных событий, и к месту выказала знание металлургии, где, оказывается, была не профаном, занимая в свое время известный и довольно-таки высокий пост в одном из наркоматов.

 

—       Давно ли вы на пенсии? — спросил ее кто-то из присутствующих.

—       Ровно столько, сколько лет моему внуку. — И она, улыбнувшись, указала рукой на юношу.

—       Да, — подхватила ее дочь, — маме пришлось уйти, когда родился Сашка, — я готовилась к защите, Игорь тоже...

—       И вы стали бабушкой?

—       Да. Стала. Ну что ж, вырастила человека. Может, гоже будет кандидатом или даже более того...

«Вырастить человека... Может ли быть задача благороднее этой? —подумали мы. — Этой бабушке не о чем жалеть».

 

Мужчины вышли в коридор покурить, а женщины, окружив бабушку, забросали ее вопросами. Как ей удалось сохранить такую гладкую кожу, такие молодые руки? Шьет ли она сама себе? Откуда фасон этого прелестного платья? А красила ли она прежде волосы? Они так густы...

 

Маленькая бабушка с доброй улыбкой поведала свои тайны:

—       Зарядкой занимаюсь всю жизнь. Ни разу не пропустила... Косметику употребляю. Всегда. И теперь тоже... Руки? Работаю в, перчатках... Фасон платья придумала сама. Нет, сама не шью, есть талантливая портниха. Еще с давних времен. Волосы, конечно, красила. Кто не красит. Но давно перешла на синьку...

—       Ну конечно, — вздохнула одна из молодых женщин с усталым лицом, — дома вы, наверное, особенно не трудитесь...

—       Тружусь, — покачала головой бабушка, — я только от магазинов избавлена, а остальное на мне. Хотят меня отстранить, а я говорю — это невозможно. Сидеть без дела не в моей натуре... У меня, правда, есть хобби — марки. Покупаю, систематизирую, но на это уходит не более часа в день. Остальное — работа по дому. Дело в том, что я привыкла разумно организовывать свой труд. У меня своя технология. Я знаю, сколько времени потребуется на приготовление обеда, уборку. Соблюдаю последовательность работы. После физической — разрядка умственная, потом снова физическая.

 

—       Вот это разумно. Вам бы книгу написать. А мы приходим с работы, хватаемся за одно, другое, забываем, мечемся, устаем и сваливаемся в постель, не переделав до конца ни одно из дел...

—       Значит, у вас нет в доме бабушки?

—       Нет. Муж не захотел жить вместе. А у вас как? Отношения...

—       Живем...

Об отношениях бабушка распространяться не стала, и личико ее несколько увяло.

 

Мы направились в столовую, куда нас позвала хозяйка.

—       Ну как вам наша бабушка? — тихонько спросил зять Игорь. — Правда интересный экземпляр?

—       Почему — экземпляр? — удивились мы. — Прелестная старушка.

—       Но она же модничает. Представляете, ездит в Дом моделей. А совещания с портнихой, это умора. А натирания, притирания. Ухаживает за собой, будто ей семнадцать лет!

—       Неужели тебе было бы приятней, если бы рядом с тобой жила старая, опустившаяся, неряшливая женщина? Если она стремится сохранить приятный вид, то, возможно, делает это ради тебя и твоего сына, ради всех вас.

—       Да вы что? — изумился он. — Вы серьезно это говорите?

—       Вполне. Ты можешь гордиться такой бабушкой...

 

Он помолчал, удивление сменилось растерянностью на его лице, и вдруг он заговорил о достоинствах старушки.

—       Ведь она с самим Орджоникидзе работала. На Магнитку выезжала. Она окончила институт красной профессуры еще в те годы... Да, вот еще смех! Недавно занялась изучением английского. На тот свет отправится со знанием иностранного. — Он фыркнул.

 

Не хотелось его слушать. Мы пошли в столовую. Ничего другого не случилось и не произошло в тот вечер. Все было вполне прилично. Но почему-то нас после разговора с Игорем не покидало чувство тревоги. Казалось, вот сейчас он словом или жестом выразит ту меру пренебрежения, иронии, которые переполняют его. А нам так не хотелось стать невольными свидетелями подобного инцидента.

 

Нет, ничего такого не произошло. Но могло, вполне могло произойти. И наверное, в буднях этой семьи происходило. И бабушка, которая стремилась не раствориться в семье дочери, стремилась сохранить хоть небольшой, укромный уголок своей собственной духовной жизни, вероятно, очень страдала от насмешек молодого, самоуверенного и самовлюбленного Игоря. Ведь посмеяться и осудить старого человека куда легче, нежели попытаться вникнуть в его мир, объяснить причину его «причуд» и даже (может и такое в жизни пригодиться) кое-что запомнить для себя на дальнейшее, когда придется, хочешь не хочешь, а придется самому вступать в почтенный возраст.

 

...Положительные эмоции. Как нужны они каждому из нас. Искусством одаривать ими своих ближних обладают далеко не все. А ведь речь идет не просто об удовольствии, веселье или развлечении наконец. Речь идет о насущной потребности человеческого организма.

 

Итак, человек не может существовать в состоянии депрессии, угнетения. Радость и надежда ему нужны как воздух.

 

К сожалению, не все молодые люди понимают, какое значение в жизни старших играют они, молодые члены семьи. А ведь именно интересами детей, внуков, зятей и снох питаются теперь бабушки и дедушки. Встречаясь со старыми друзьями, они рассказывают уже не о себе, а о них, молодых, гордятся их успехами, мучаются их неудачами, пекутся об их здоровье, строят планы их дальнейшей жизни и работы. О них же, о младших, пишут и в письмах родным и знакомым. Младшие члены семьи теперь единственный источник радости и надежд для стариков. Лишать их этого источника, отделять от себя, замыкаться в себе жестоко и неблагодарно.

 

Именно в семье должен каждый находить и радость и понимание. Понимание хотя бы того, что старый человек — бабушка уступила пальму руководства молодым, что ей нелегко было уступать, что, уступая, она стремится сохранить себя как личность. Одаривая ее положительными эмоциями, молодые одновременно обогащают и себя и своих детей, в семье создается климат доброжелательства, понимания.

 

ВОИТЕЛЬНИЦА

Есть, однако, у этой милой старушки, которая, как выяснилось позже, была добрым духом всей семьи, и антиподы. Это совсем другая категория бабушек. Я назвала бы их воительницами. Это женщины властные, и воюют они не за утверждение принципов, которые считают справедливыми, а главным образом за сохранение господства в семье, за право диктата. Им несвойственно стремление к психологическому анализу, они не стремятся постичь духовный мир других членов семьи, они если бы и пожелали это сделать, то просто не сумели бы в силу своей косности и консерватизма.

Действуют они грубо, прямолинейно, иной раз и коварно.

 

Но перейдем к делу. Знавала я некогда такую воительницу, и, может, не стоило бы о ней рассказывать, а просто кратко охарактеризовать ее именем какой-нибудь героини из произведений Островского...

 

Жила она долго, и бабушкой пребывала давно. Муж ее, открытый, добрый человек, всю жизнь страдал из-за жесткого характера жены, но вынужден был подчиняться, стремясь, как всякий порядочный человек, сохранить семью. Он очень любил свою единственную дочь, которая и внешностью и характером пошла в отца. Возможно, ради дочери он старался не замечать недостатков жены и преувеличивал ее достоинства. А она, как всякий человек, обладала наряду с недостатками и достоинствами: умела вести хозяйство, была хорошим работником на производстве, зарабатывала больше мужа, заботилась о нуждах мужа и дочери, все покупала сама и всегда удачно, была прижимиста, но не скупа. Умела создавать запасы даже в самое трудное время.

Дочь с отцом дружила, матери подчинялась.

 

Но вот умер отец, дочь вышла замуж, появился ребенок, и все заботы о семье приняла на себя бабушка. Жили одной семьей.

Зять, как прежде муж, безропотно подчинился правлению бабушки. Человек немелочный, широкая натура, он не стремился к тому, чтобы завоевать в своей маленькой семье главенствующее положение. Он считал, что мужчине незачем вмешиваться в женские дела, охотно откликался на просьбу о помощи, таскал домой овощи, копал землю на даче, делал что прикажут.

 

С женой они были добрыми товарищами, их увлечения совпадали — любили природу, любили путешествовать, и оба очень любили друзей. И хотя жена его Надя выросла в семье замкнутой (гостей мать не приглашала, опасаясь трат и лишних хлопот), Надя и в школе и в институте была, что называется, «своим парнем», компанейская, заводила. Таким же был и муж ее Андрей. Они и внешне походили друг на друга — веселые, голубоглазые, подвижные.

 

Воспитанием их сынишки Коленьки целиком занималась бабушка. Он жил в одной комнате с бабушкой, а родителям бабушка отвела другую комнату. Они там расставили свои книги, огромные сосновые шишки, собранные где-то в Саянах, минералы, покрытые лаком коряги, тоже собранные в походах, туда, в свою комнату, приглашали и гостей — бывших соучеников, сослуживцев. Там всегда бывало весело и шумно. Бабушка, поджав губы, молча запиралась «у себя». Коленька вначале прибегал на шум гостей, но постепенно бабушка отвлекала его от компании взрослых, то гулять уведет, то телевизор включит. Надя и Андрей такие действия бабушки оправдывали, действительно незачем ребенку участвовать в компаниях взрослых.

 

И в воскресные походы родителей бабушка старалась ребенка не пускать.

—       Чего ему по лесу таскаться, — говорила она, — на участке подле дома, на даче хватает ему места.

—       Идите себе одни, он за вами не поспеет, — говорила она, и опять родители соглашались.

 

Не будучи психологом, бабушка, однако, понимала, что молодым родителям ребенок хоть и мил, но часто является бременем и что вдвоем им приятней, легче. А вот ей, бабушке, ребенок нужнее, и потому он должен принадлежать ей. Полагаясь на ум и опыт своей матери, Надя отдала ей на откуп сына.

 

Наде и Андрею всегда не хватало денег, они свободно тратили их то на встречи с друзьями, то на дальние поездки в выходные дни и отпуска, покупали много книг и пластинок, и получалось, что перед получкой всегда оказывались в долгу у бабушки. Она ссужала их деньгами, но делала это с таким лицом, что оба смущались.

—       Опять не хватило? — говорила бабушка, доставая десятки из своей сберкнижки, она откладывала каждый месяц «на Коленьку», как сообщила однажды молодым. Те только пожали плечами, но не возразили ничего.

—       Где же вам хватит, если гостей поите-кормите?

—       Ну что ты, мама, — отвечала Надя, — мы так, немножко, бутылочку...

—       Вот-вот, бутылочку, сегодня одну, завтра другую... Гляди, и пойдет...

 

Оставшись вдвоем с Андреем, Надя говорила:

—       Знаешь что, давай и вправду перестанем приглашать и ходить... Смотри, у матери все время деньги остаются, а у нас не хватает. Да и костюм надо тебе купить...

—       Ну что ж...

 

Так она отучила их от гостей, отвадила от друзей. Надя особенно не страдала, а вот Андрей места себе не находил, надоедало сидеть в комнате, слушать пластинки, перебирать камни. Он стал часто ездить к родителям, где всегда бывало многолюдно, к сестрам приходили друзья, да и сами родители, активисты, общественники, всегда общались с людьми.

 

Бабушке не понравились эти частые посещения. Она боялась, что Андрею там что-нибудь «наплетут», чему-нибудь «научат».

— Ты езди с ним, — сказала она дочери, — одного не пускай. Нечего...

Надя охотно составила компанию мужу. Но и такой исход не устраивал бабушку. Возвращаясь домой, Надя со смехом рассказывала всякие веселые истории, услышанные у родителей Андрея, повторяла сказанное там. Тогда бабушка решила изменить свою политику. Она стала жаловаться на усталость.

 

— Вот вы все в бегах, — сказала она однажды, — а у меня ни выходного, ни отдыха нет. Давай, Надя, в воскресенье сделаем генеральную уборку.

—       Но почему в воскресенье? Я могу в другой день. Мы собрались к Андрюшиным... Обещали уже...

Однако бабушка настояла, как всегда, на своем. Надя осталась убирать, Андрей уехал один. Коленьку бабушка под различными предлогами «туда» не отпускала.

 

Отвадив постепенно дочь, бабушка принялась за зятя. Однажды, когда Андрей, как обычно, в воскресенье поехал навестить родителей, бабушка заговорила с Надей:

—       Вот ты тут работаешь, помогаешь мне, а он, может, в этот час и с кем другим развлекается...

—       Ты что, мама...

—       Бывает, всякое бывает. Не из святых он...

 

Надя решительно отвергла эти намеки, но неприятный осадок у нее остался, и в следующее воскресенье она заметалась — побоялась отпускать Андрея одного и с ним поехать тоже не смогла, мать нашла ей опять дома работу.

—       Ты чего волнуешься? — удивился муж. — В чем дело?

—       Да ничего. Я так... А ты когда туда приедешь?

—       Ну через часок... А что?

—       Ничего... Я позвоню...

 

Когда Надя через час позвонила родителям Андрея, оказалось, что Андрей еще не пришел. Надя поболтала о том о сем и в страшном смятении отошла от телефона. Намек, высказанный матерью, вспомнился ей. А вдруг поездки к родителям только отговорка, обман, и Андрей обманывает ее и уже давно.

—       Где ты был? — встретила она мужа.

—       У своих...

—       Но я звонила в час, и тебя там еще не было.

—       И что же? Я пришел позже...

—       Но когда именно?

—       Ты что, проверяешь меня? — вспыхнул он.

 

Они поссорились. Андрей стал реже ездить к родителям. Дома он скучал, попробовал было заняться с сынишкой Коленькой, но получалось так, что все игры, затеваемые Андреем, приходились не по вкусу сыну, а главным образом, бабушке. То мальчик запачкал новый костюмчик, то ушибся во время возни с отцом, то соседи пожаловались, что шумно у них в квартире. Да и сам Коленька не проявлял интереса к отцу. Коленька рос спокойным, немножко ленивым, немножко полноватым мальчиком. Он любил сидеть у окна, смотреть на улицу и поедать блинчики, которые ему подавала бабушка. Он очень любил сладкое, не просто конфеты, а только «Мишки» и «Трюфеля», любил поспать, подымался часов в десять, сразу садился завтракать, потом гулял, потом отдыхал, обедал, смотрел телевизор, опять гулял один или с бабушкой. Во дворе с мальчишками не водился, а стоял в сторонке, чистенький, аккуратный, и только наблюдал, как они возятся в снегу.

 

—       Прекрасный, воспитанный ребенок, — говорили соседи, — сразу видно, что сидит с бабушкой, не то что наши... детсадовские, замотанные...

Бабушка тихо и спокойно занималась внуком, всегда в квартире было чисто и тихо, никаких ссор или неприятностей. Неприятности назревали, но тайно; подспудно зарождалось чувство неудовлетворенности, скуки, рутины. Андрей не мог понять почему, но его не тянуло домой. Надя стала нервной, пугливой и недоверчивой, бабушка редко встречалась с зятем взглядом, а когда встречалась, Андрей чувствовал себя в чем-то виноватым, хотя не знал за собой вины.

 

На работе среди сослуживцев, которые порой делились своими домашними делами, он не жаловался.

—       Бабушка у нас ничего. Спокойная, серьезная. У нас тихо, — говорил он, как бы успокаивая самого себя.

 

Однажды встретился с прежними друзьями, затащили к себе, посидели, повспоминали...

—       Ты что-то совсем откололся, — заметил друг, — что, семья заела?

—       Да нет. Все нормально.

—       Второго не завел?

—       Нет...

— А у нас третий в проекте. Ну чего краснеешь, жена? У нас, брат, так решено — две девочки и один мальчик... Запланировали... Времени, конечно, не хватает, у тебя бабушка, а мы сами. Но ничего, управляемся, она взяла надомную работу, ну и я прирабатываю. Ничего, тянем. А от ребят не отстаем. Теперь делаем коллективные вылазки в ближайший парк. С малышами далеко не уползешь. Но в компании все  же веселей. Приходите и вы. Сбор по воскресеньям в десять утра. А, как? Придешь?

—       Посмотрим.

 

Но они не пришли. Бабушка шепнула Наде, что ни к чему  хорошему эти компании не приведут, опять начнутся выпивки, а там еще, может, кого приглядит. Мужа надо держать подле себя, — такова была бабушкина философия. Держать и крепко приглядывать, чтоб не увели.

 

Не удержала Надя Андрея. Его правда не «увели», он остался Наде мужем, а Коленьке папой, но жизнь их разладилась, и Андрей при всяком удобном случае старался уйти из дома, развлечься где угодно, только не дома. Были ли у него другие увлечения, неизвестно, но ревность жены, вначале совершенно беспочвенная, впоследствии, возможно, и получила некоторое подтверждение.

 

К тому времени начались у него и перепалки с бабушкой. Андрея возмущала ее скупость. На даче она все лето собирала пустые бутылки, причем, не только свои, но, случалось, приносила из лесу кем-то брошенную бутылку, или найденную у платформы, все тащила домой, а к концу дачного се-зона упаковывала в корзину, чтоб везти в город сдавать.

—       Я это тащить не стану! — запротестовал Андрей.

— Сама увезу!

И сколько ни уговаривала ее дочь, вскинула на плечи рюкзак с бутылками и увезла в город. Любые новшества в квартире, любая покупка, сделанная не ею, вызывала неудовольствие.

 

Когда получили новую квартиру, Надя попыталась вовлечь Андрея в хлопоты по устройству, меблировке комнат. Они взяли деньги в кассе взаимопомощи и купили мебель.

Бабушка негодовала.

—       Вот еще, некуда деньги девать. А старая мебель нас переживет. Ни к чему все это.

 

Надя пыталась успокоить ее, но напрасно, бабушка стала часто ворчать и портила настроение умело и прицельно. Но это бы все еще ничего. Андрей и Надя понимали, что говорит старость, возможно, утомление, болезни, они старались проявлять терпимость. Огорчало другое — сын Коленька. Вот тут они спохватились, что совсем упустили сына.

 

Мальчик пошел в первый класс. Снаряжала его бабушка, все толком, любовно купила, отстранив родителей. Коля к тому времени знал азбуку и, чуть картавя, неторопливо выговаривая каждый слог, читал стихи Барто. Бабушка и родители сочли, что он вполне подготовлен к поступлению в школу. На деле оказалось иначе. Коля не мог ни сосредоточиться, ни работать более нескольких минут. Обязанность каждый день рано подниматься с постели оказалась для него самой мучительной.

 

Он мычал, брыкался, умолял дать ему поспать хотя бы еще минуточку, одну только минуточку.

Бабушка, эта жесткая женщина с суровым лицом, не могла сдержать слез, доставляя своему любимцу такие мучения.

—       Мама, мы решили перевести Колю в нашу комнату. Он будет вставать одновременно с нами и вместе с Андреем станет делать гимнастику, — решительно сказала Надя.

 

Бабушка и сама поняла, что нужны решительные меры, и со вздохом согласилась. Колю перевели к родителям, и они, наконец, взялись за его воспитание. Нелегкая задача выпала на их долю. Милый, заласканный, забалованный мальчик понятия не имел о том, что такое усилие, он начисто был лишен способности преодолеть самого себя. Проснувшись поутру, он, не подымаясь с постели, бормотал:

—       Дай тапочки...

—       Да вот они, у твоей кровати,— говорила Надя.

—       Дай...

—       Вставай! — рычал Андрей. — Что тебе, в кровать подавать? Ну! Подымайся! Становись на зарядку!

 

Они надеялись, со временем он привыкнет, будет вскакивать вместе со звонком будильника, будет рядом с отцом прыгать и кувыркаться, но увы, каждое утро оказывалось повторением предыдущего, и дошло до того, что Андрей однажды схватился за ремень. Тут подскочила Надя, влетела в комнату бабушка, он устыдился, бросил, отвернулся к окну. Конечно, думал он, это не метод воспитания. Но почему, почему Коля такой? Как могли они прежде е замечать, что в семье растет барчук, что бабушка прислуживает ему, подает, ублажает, старается предупредить малейшее желание?

Как-то Андрей заболел, пробыл дома неделю и с ужасом сделал для себя множество открытий. Бабушка раболепствовала, угождала внуку.

 

Трудно, мучительно одолевал сын школьную науку. Бабушка утверждала, что перегружена программа, несправедлива к Коле учительница начальных классов.

—       Она меня одного только и вызывает, — жаловался Коля, — и задачку и стихи, все меня. А Петрова не вызывает...

—       Ну как же, у твоего Петрова папа начальник, вот она и делает снисхождение сыну, — подхватывала бабушка.

—       Ну что ты говоришь, мама? При чем тут...

—       При том. Знаю я...

Она знала уже всех родителей Колиного класса, многое знала об учительнице...

—       Где уж ей ребят учить... С мужем разошлась, небось бегает теперь, ищет...

—       Знаешь, Надя, если ты не уймешь свою мать, я переведу Кольку к своим. Она же окончательно испортит его...

 

Надя пыталась говорить с матерью, объясняла ей, что нельзя вызывать в мальчике неуважение к учительнице, что ни к чему хорошему это не приведет, но безумная любовь слепила бабушку. Со всей энергией, со всей страстью и напористостью «защищала» она внука от воображаемых врагов. Дело кончилось тем, что Колю перевели в другую школу.

 

За десять лет мучительного учения в школе Коля трижды переходил из одной школы в другую, без сожаления расставался он с классом, в котором не находил ни одного друга, с учителями, на которых глядел сверху вниз.

Не уважал Коля и своих родителей, особенно отца, жесткие требования которого воспринимал, как желание унизить его, помучить.

 

В доме была богатая библиотека, подросток, как говорила бабушка, «увлекся чтением». Но читал Мопассана, Жорж Санд. Часами просиживал или лежал с книгой. Радовалась бабушка, отец, возвратившись с работы, заметил как-то раскрытый томик, ужаснулся, но промолчал.

 

Книжный шкаф стали запирать, Коле выписали «Юность», «Знание — сила», отец даже стал приносить домой фантастику, но увлечь Колю не сумел, Колю тянуло к другим книгам. Он тихонько подобрал ключи и при бабушкином попустительстве продолжал читать то, что ему нравилось. Теперь Коля носил самые модные джинсы, японские курточки, но аппетиты его все возрастали, он мечтал о собственном мопеде, тянулся к развлечениям, сомнительным компаниям.

 

В девятом классе он влюбился и окончательно забросил занятия. Отчаявшиеся родители дошли до того, что водили его к психиатру и получили утешительный ответ — их сын был психически нормален. Ненормален он был морально.

—       Что с ним? Почему такой? — в отчаянии спрашивали себя Надя с Андреем.

Они стали даже советоваться со знакомыми, нашли прежних друзей, искали поддержки, помощи, совета. Те пожимали плечами, пытались поговорить по душам с Колей, но, встретив ироничное пренебрежение, отходили, оскорбившись. И только один из них, близкий друг Андрея, сказал ему прямо:

—       Он у тебя лентяй, вот что! И зазнайка! Вот и все!

 

Кое-как, на тройки, окончив десятый класс, Коля женился на девочке из своего класса. Учиться дальше он не захотел, сказал, что пойдет работать на завод. Но родители горько усмехнулись, представив себе, какой получится из их сына «работник» на заводе. Пришлось устраивать экспедитором в какую-то контору.

 

Коля превратился в одного из тех видных и красивых, но рано располневших молодых мужчин, которые имеют весьма импозантный вид и получают весьма скромную зарплату, которым родители до глубокой старости вынуждены помогать, лишая себя и отдавая сыну сначала зарплату, а после и пенсию, чтобы он мог сохранять тот вид и тот образ жизни, к которому был приучен в детстве.

 

Ну а бабушка-воительница? Вначале пыталась она определить свое отношение к невестке, ревновала, а то и задабривала ее, дожила до правнука, которого молодая женщина решительно отказалась ей доверить, заболела, слегла. Любимый, но никого не любящий Коленька проявил полнейшее равнодушие к лелеявшей его некогда бабушке, хотя та и поныне только им и дышит. Больной отвели отдельную комнату, дочь и зять ухаживают за ней, теперь она стара и немощна. Отвоевалась.

 

А за что, за что она воевала? За право вести семейный корабль? Куда же, в какую гавань она его привела? То гавань разочарований. Разочарованы Надя и Андрей в своем сыне, в самих себе, в своем супружеском счастье... Поддавшись авторитету, воле бабушки, они отстранились от воспитания своего единственного ребенка и позволили превратить его в эгоиста и лентяя с непомерно высокими потребительскими запросами. Разочарован и, несомненно, считает себя обойденным судьбой и сам Николай. Он не знает радостей истинной любви, лишен привязанностей к своим близким, не способен восхищаться ничем и никем, кроме самого себя, у него нет любимого занятия, и к работе он относится лишь как к средству скудного существования. Тем не менее, они продолжают жить вместе, в одной квартире, под одной крышей. Иногда поглядывая на своих стареющих родителей, он думает, что ему не повезло с ними: отец его — деспот, мать — сентиментальная дурочка, а бабка надоела своей слезливой любовью и приставаниями. Любит ли он свою жену и маленького сынишку? Едва ли... Все эти люди лишь существуют рядом с ним, непонятым, неоцененным.

А ведь все могло быть иначе...

 

Итак, перед нами пример злоупотребления авторитетом. С самого раннего возраста дети привыкают слушать старших, но вот старшие члены семьи, отдают ли они себе полный отчет в своей роли, в том вкладе, который они вносят в моральные, нравственные устои подрастающего ребенка, да и его родителей?

 

К сожалению, не всегда старейшины семей достаточно ответственно относятся к своей роли в семье, позволяют себе давать беглые советы, не всегда их замечания и настояния бывают продуманны, а настойчиво внедряемые правила не всегда разумны.

 

Надя и Андрей не перечили бабушке, мирились с ее странностями и капризами, в общем, полагаясь на ее опыт и руководствуясь ее авторитетом.

 

Конечно, им не следовало идти на конфликт с ней, но и отдавать на откуп собственного ребенка, отрекаться от своих родительских обязанностей воспитателей тоже не нужно было. Это уже не уступчивость, а душевная леность.

 

Многие люди, многие житейские обстоятельства являются воспитателями растущего человека, но всегда главным и обязательным его воспитателем должны быть родители. Они несут ответственность перед собой и перед обществом за нравственный облик своего ребенка. Очень это тонкое и важное дело — воспитание ребенка, чтобы передоверять его другим, хотя и близким людям.

 

КЛЮЧ

...Ребенка, который воспитывается одними работающими родителями, сразу узнаешь в толпе школьников, возвращающихся после занятий домой. Он шалит на улице с товарищами, никуда не торопится, но время от времени с испуганным лицом что-то щупает у себя на груди. Проверяет, не оборвалась ли тесемка, на которой висит ключ от квартиры. Эту тесемку после долгих злоключений ему мама стала надевать на шею, так как отказывали английские булавки, прорывались карманы, и дверь квартиры хранит на себе следы всех этих бед. Осталось последнее средство — превратить ключ в медальон.

 

Итак, побегав, проводив товарищей, этот маленький владелец собственного ключа подходит, наконец, к своему дому. Подходит очень неторопливо, времени впереди полным-полно, никто его не встретит и не спросит, сколько сегодня было уроков и какие отметки в дневнике и что задано. Он свободен от забот, расспросов, контроля. На лифте можно покататься, пока какой-нибудь взбесившийся сосед не заколотит внизу кулаками... Что делать, надо вылезать... Приходится идти к себе в квартиру. Ранец на пол, ботинки не обязательно сбрасывать у двери, можно пройти на кухню, поглядеть, что там оставлено в кастрюльках на плите, попробовать грязным, немытым пальцем, вкусно ли, попить компоту прямо из кувшина... А тут заливается телефон. Это звонит с работы мама.

 

...Случалось ли вам бывать в учреждениях с часу примерно до двух? В это время большинство мам с дотошностью расспрашивают своих детей:

—       Сколько сегодня было уроков?

—       Шесть...

—       А почему ты так поздно пришел домой? Опять катался на лифте?

—       Нет, просто погулял...

—       Погулял... Ты обедал?

—       Ага...

—       Разогрел?

—       Ага...

—       Ты что сейчас, кушаешь?

—       Да.

—       Смотри не обожгись...

—       Хорошо...

—       Покушаешь, садись за уроки...

—       Ага...

—       Ну что ты все «ага» да «ага»... Ладно, все поешь и вымой посуду.

 

Мама не знает, но, наверное, догадывается, что обед начался с компота, суп выплеснут в унитаз, а холодное второе кое-как проглочено без хлеба. И за уроки он не сядет, и посуду не помоет, а все пойдет у него кувырком, и только перед возвращением родителей в комнате будет наведено нечто подобное порядку, и засохшая в раковине посуда будет кое-как ополоснута... Мамы, конечно, мечтают о том времени, когда в каждой квартире будет видеотелефон, и маленькие лгунишки попадут под контроль видеоока... Но когда это будет?..

 

А пока предоставленные себе ребята по-разному используют свободу. У одних проявляется чувство ответственности, самостоятельность, они стараются выполнить кое-какие домашние дела; другие озоруют, ленятся, могут и соврать, чтобы оправдаться перед родителями. Располагая полнейшей свободой, такой ребенок становится безалаберным и незащищенным. Он боится выйти во двор, его могут побить соседские мальчишки, которые старше и сильней его. Если он их заденет, они поднимают крик, зовут на помощь бабушек, и те тигрицами бросаются в защиту, а ему позвать некого, он одинок... Он ненавидит чужих бабок, но втайне ему не хватает своей бабушки, которая может постучать в окно и пригрозить обидчикам. И он даже готов подчиняться ей, только бы она его встретила на пороге и сама отворила дверь, и улыбнулась, и подала горячий обед с чем-нибудь вкусненьким, бабушки умеют придумывать вкусненькое. Ласки, заботы жаждет самый резвый мальчишка.

 

И не случайно, когда наступает пора отправлять ребенка в школу, перед родителями возникает проблема дверного ключа, горячего обеда и свободного времени их ребенка. Просят соседок только открыть дверь и только нагреть... Звонят по телефонам, просто изнывают от страха, что ребенок что-нибудь натворит один в квартире. И уже не работается, и портится настроение, и нет сил дождаться окончания рабочего дня. Скольких женщин эти заботы навсегда отвращают от желания заводить второго, третьего ребенка! Как вспомнится все уже прошедшее, так со вздохом и говорят:

— Нет уж, с меня хватит...

И только участие бабушек сразу освобождает родителей от всех проблем сразу — от беспокойства и тревог.

 

Кстати, эта животрепещущая проблема для многих жителей городов может быть решена и уже часто разрешается при помощи бабушек-общественниц. Женщины, работающие при домоуправлениях, берут на себя бабушкинские обязанности добровольно и бескорыстно, обогревая жизнь неродных внуков. Помогают открыть дверь квартиры, проследят за разогреванием обеда, присматривают за детьми во время приготовления уроков, гуляния. Несколько раз приходилось читать об этом в газетах. Как бы распространить такое доброе дело пошире!

 

Добрая, милая бабушка может стать душой всей семьи. Для этого вовсе не нужно подлаживаться к молодым, заискивать, во всем соглашаться, можно и нужно иметь свое мнение, пусть не всегда сходное с мнением молодых, можно его высказывать и отстаивать, но делать это тактично, ненавязчиво.

 

Когда я думаю о том, почему одним бабушкам удается занять достойное и почетное место в семье, а другим это не удается, то невольно прихожу к такому совсем не оригинальному выводу — удается тем, кто сохраняет собственную личную жизнь, собственные интересы.

Эго первое и незыблемое правило. Молодежь иной раз осуждает пожилых людей, которые на закате жизни ищут спутника или спутницу. Напрасно осуждает. Стремление иметь семью свойственно как молодым, так и людям всех возрастов. Семья создает полнокровную личную жизнь, счастье людей.

 

Соединение бабушек и дедушек вовсе не свидетельство их эгоизма и отказа от помощи детям, наоборот, эта помощь приобретает двоякий смысл: она дает пожилым людям чувство своей полезности, моральное удовлетворение и вместе с тем еще больше сближает их самих. У них есть кем любоваться, о ком заботиться, круг их общих интересов становится полней, шире.

 

Вот пожилые люди, которые поженились довольно поздно, оба почувствовали себя одинокими и решили создать семью. Им не повезло, у них не хватило терпения для того, чтобы признать привычки друг друга, примириться с этими привычками, они стали раздражаться и были на грани отчуждения. Но появилась внучка, вовсе не родная внучка одного из них, и вся их жизнь осветилась. Любовь к ребенку заставила их проявлять больше чуткости и терпения друг к другу, единое желание любить и быть полезным этому ребенку заставило их забыть старые распри. Неродной дедушка стал самым родным, самым желанным в молодой семье.

 

Незачем доказывать, что рождение ребенка сплачивает не только его родителей, но и людей старшего поколения. Вообще трудно переоценить то влияние, которое способен оказать малыш на судьбы людей.

 

Особенно много примеров приходится наблюдать учителям. Мальчик двенадцати лет рос в семье не вполне благополучной, учительница знала, что отец мальчика выпивает и по этому поводу в семье бывают ссоры. На родительские собрания и по вызову учительницы всегда приходила мать мальчика. Но вот случилось так, что потребовалось вызвать в школу отцов — предстоял ремонт и члены родительского совета школы решили оказать помощь в ремонте. Выяснили, кто что умеет делать, распределили обязанности и вызвали отцов на одну из суббот. Отец этого мальчика был электромонтером. Учительница сказала:

—       Ваня, передай, пожалуйста, отцу, пусть завтра приходит к девяти часам в школу.

Мальчик потупился:

—       Он не сможет...

—       Почему?

—       Так, не сможет. Я знаю точно. А вот бабушка сказала, что придет мыть окна. Она здорово моет окна...

 

Учительница внимательно смотрела на мальчика. Она поняла — дома все уже обсуждалось. Бабушка, мама и сам Ваня решили отца в школу не посылать, чтоб не опозорился перед учительницей, в субботу он всегда с утра бывает уже «на взводе», может нашуметь, сказать лишнее. Бабушка, мать Ваниного отца, хотела заменить своего сына.

Но учительница настояла на своем, она сказала, что нужен монтер и бабушка отца заменить не в состоянии.

 

Вечером, когда мальчик передал отцу просьбу учительницы, он не утерпел и тихо добавил:

—       Только ты вот что... завтра не пей...

—       Это еще чего? — нахмурился отец. — Мал еще указывать мне!

—       Я всегда молчал, — сказал мальчик, — а теперь говорю, если придешь в школу пьяный, убегу из дому. Навсегда!

Отец оглядел свое семейство и понял: они заодно, и его родная мать, которая всегда старалась смягчить недостойное поведение сына, и она тоже не простит.

—       Ладно,— едва выговорил он.

 

Трудно определить, чье влияние оказалось решающим, ребенка, жены или бабушки, но этот случай многое изменил в семье. Убедившись, что сын стыдится своего подвыпившего папаши, тот вначале оскорбился, а потом и одумался, стал искать сближения с мальчиком и другими членами семьи.

 

Какова роль бабушки в данном и других подобных случаях? Казалось бы, малозначительная, но так только кажется, в действительности, чувствуя, что теряет последнюю опору, что самый любящий его человек тоже готов осудить, Ванин пана одумался...

 

ОТВЕТСТВЕННАЯ БАБУШКА

В то время как в странах капитала женщины борются за право на равную оплату за равный труд, в нашей стране женский вопрос в этом плане, как таковой, уже не существует. Женщина получила доступ к высотам науки и техники и наравне с мужчиной строит коммунистическое общество. Женщины руководят учреждениями, предприятиями; министерские и прочие высокие посты в государственном аппарате успешно возглавляются женщинами. Это наша обыденная действительность, и мы не стали бы о ней упоминать, если бы невольно в связи с разговором о бабушках, не возник вопрос: а как вот такие крупные государственные деятельницы проявляют себя, когда они становятся бабушками? Ну что ж, они проявляют себя, пожалуй, несколько необычно.

 

...Известие о том, что она стала бабушкой, настигло Анну Петровну в Лондоне, где она присутствовала на съезде микробиологов и качестве руководителя советской делегации. В перерыве между заседаниями к ней подошел переводчик Ника, ставший за эти дни своим человеком среди русских ученых, и с поклоном передал телеграмму. Анна Петровна прочла, улыбнулась и воскликнула:

—       Поздравьте меня, я стала бабушкой!

 

Ее окружили, поздравляли, но никто не удивился и не заметил, что трудно поверить в такое, что она еще совсем молодая и не походит на бабушку. Никто этого не сказал, ибо Анна Петровна, невысокая, худощавая женщина со спокойным, но строгим лицом, была далеко не молода, это был тип женщины деловой, подтянутой, собранной. Да, по возрасту, верно, она могла давно стать и бабушкой...

 

Ребенок родился у старшего сына; Дмитрий уже был кандидатом технических наук и теперь готовил докторскую диссертацию. Наука была призванием Дмитрия, женился он лишь в прошлом году на аспирантке Машеньке, тоже влюбленной в свою экономику.

 

В Лондоне делегация задержалась, было много встреч деловых и политического характера, а главное, Анну Петровну попросили прочитать цикл лекций для английских специалистов, Москва дала «добро», и получилось так, что своего внука Анна Петровна увидела, когда ему минуло уже полтора месяца.

 

Когда она переступила порог квартиры, ее поразил беспорядок, удушливый запах пеленок, пара, расстроенные лица сына, невестки и ее родителей; даже внешний вид их поразил Анну Петровну, все они были одеты неряшливо: Дмитрий в распахнутой рубахе без пуговички у воротничка, Машенька в огромных шлепанцах на босу ногу, в смятом халатике, а уж об Агнии Ивановне, молодящейся даме, и говорить нечего, она сразу превратилась в бабушку в белой, туго повязанной косынке вместо кокетливого паричка.

 

После общих фраз и приветствий начались жалобы. У младенца расстройство желудка, у Машеньки не хватает молока, и приходится Дмитрию до работы бегать на молочную кухню с бутылочками, все забыли о нормальном сне, у Машенькиного отца, Игнатия Федоровича, разыгралась гипертония, и он теперь отлеживается.

—       Я тоже на пределе, — сказала Агния Ивановна и вздохнула, — но, впрочем, зачем мы вам об этом говорим... Ну, как Лондон?

 

Она оглядела их и поняла, что им решительно все равно, как Лондон, и что в глубине души все они осуждают ее и думают, будь она не директором крупного научного института, а простой человеческой бабушкой, то, может, чем-нибудь и помогла бы им, а так, какой от нее прок с ее институтом и Лондоном!

 

Она поняла и раздумывала.

—       Моя диссертация горит, — уныло заявил Дмитрий, вот если только...

И он с надеждой посмотрел на мать.

—       Что?

—       Если мне на время... ненадолго... перейти к тебе... Может, тогда...

Машенька вспыхнула:

—       Да, да, Анна Петровна, пусть он идет к вам. У вас поработает. А здесь ему покоя нет. — Она судорожно вздохнула.

 

Анна Петровна внимательно смотрела на сына и невестку, они прятали глаза. «Неужели Дмитрий стал эгоистом? мелькнуло в голове. —Неужели?» Она вспомнила мужа Алешу, друга, коллегу, ведь он фактически воспитывал всех троих ребят, когда она месяцами пропадала в экспедициях на Северном Кавказе; они тогда только начинали работу по изысканию своих препаратов, это были первые шаги ее научной работы, ставшей делом всей ее жизни. Алеша работал хирургом. Как он управлялся с мальчишками? Но никогда не жаловался, ни разу не упрекнул... Тягостные воспоминания нахлынули на нее, она отбросила их, взяла себя в руки.

 

—       Это невозможно!

Наверное, ее слова прозвучали слишком резко.

—       Вы взрослые люди, это ваш ребенок, и вы должны сообща нести все тяготы. Я включаюсь!

—       Ну что ты, мама, — Дмитрию уже стало стыдно, — у тебя такая работа...

—       Ничего. Я найду время. Итак, нас пятеро на одного младенца... Кстати, покажите мне его, наконец, Машенька!

Невестка с еще не просохшими, но радостными глазами, запахнула халатик и побежала в спальню.

—       Он как раз проснулся! — воскликнула она. — Идите все сюда, он меня узнал!

 

Конечно, ребенок — это не только хлопоты и бессонные ночи, это же радость, вспышки ни с чем не сравнимого счастья, а если все-таки каторга, то, несомненно, сладкая...

 

Сотрудники научно-исследовательского института, которым руководила Анна Петровна, не уставали поражаться ее собранности и внутренней дисциплинированности. Она все успевала. Став директором, не оставила своей лаборатории, где продолжала свои научные изыскания, каждый день успевала обойти все лаборатории, чего не делал ни один из ее предшественников из-за нехватки времени. В институте содержалось много подопытных животных, содержание это обходилось довольно дорого, и Анна Петровна навела и в этом, как и во многих других делах, полный порядок. Ее выступления на партийных собраниях всегда были продуманны и являлись толчком к обсуждениям. В последнее время в институте открылось несколько новых лабораторий, и она помогала их становлению.

Теперь перед ней возникла новая задача — с помощью пятерых взрослых обеспечить воспитание и уход за одним младенцем. И она распределила обязанности, и назначила время их исполнения с такой же четкостью, как делала это у себя в институте. Ночные бдения — поочередно, работающих назначать на подвыходные и выходные дни, матери предоставить дни рабочие. Купание ребенка было доверено деду, получение молока остается за отцом... пеленки...

—       Пеленки я беру на себя! — заявила Анна Петровна. — Дайте мне ключи от квартиры, приезжать буду рано, до работы... Ну а гладить сможете вы, Агния Ивановна?

—       Конечно! Но как...

—       Ничего. Все будет нормально.

 

Каждое утро она приезжала, чтобы постирать пеленки. Эту обязанность она выполняла со свойственной ей четкостью и пунктуальностью и с самым высоким качеством: полоскала, кипятила и стирала, не жалея рук. Возможно, не так уж и велика была эта лепта, но ее дисциплинирующее значение оказалось огромным. К тому же бабушка успела шепнуть Машеньке, чтобы она получше гладила свой халатик и почаще его меняла, Дмитрию, чтобы он пришил себе пуговицы к рубашке. Снимая фартук и облачаясь в свой скромный, но обязательно отутюженный рабочий костюм с неизменной белой кофточкой под жакетом, Анна Петровна сразу на их глазах вновь превращалась в ту деловую женщину, которой они привыкли ее видеть, и они невольно старались тоже подтянуться, тоже привести себя в порядок. Так постепенно разрядилась та стихийно возникшая драматическая ситуация, которой вообще могло и не быть, если бы к ней сразу подошли продуманно и деловито.

 

Теперь Анна Петровна являлась в институт на сорок пять минут позже обычного. Это не значит, что она приходила с опозданием, просто тот час до начала работы, который она посвящала подготовке к рабочему дню, был сокращен. Она восполняла потраченное на семейные дела время уже после работы. Одно лишь изменилось в ее жизни: укладываясь после всех трудов в прохладную постель, она теперь всё чаще вспоминала прошлое... Алешу, погибшего во время бомбежки госпиталя в первые месяцы войны, вспоминала эвакуацию с тремя ребятами за Урал, вспоминала, как там в тяжелейших условиях они наладили выпуск противобактерийных препаратов для фронта. Тяжелые потери понесла наша армия, но столбняк, гангрена, дизентерия, язвы так и не вышли в атаку. Победили советские микробиологи, и в том числе она, ученый, коммунист, бабушка. Да, ведь она была еще и матерью троих сорванцов. Ничего, выросли людьми. Вырастет и этот, внучек. Счастья ему.

 

Естественно, такая бабушка не ограничивается стиркой пеленок. Внучонок подрастает, а вместе с ним, как ни странно, расширяются интересы бабушки. Она вдруг вспоминает, что давно не была в Третьяковке, зоопарке, забыла лебедей на подмосковных прудах, ее начинает тянуть в разные давно забытые места, она как бы заново воспринимает все окружающее, и при этом ею владеет единственная мысль: «Вот что нужно показать, вот к чему следует приобщить ребенка». Она определяет последовательность предстоящих открытий, задумывается над их содержанием. Ею овладевает жажда передать ребенку как можно больше знаний, пробудить в нем эстетические чувства, она молодеет, вторично раскрывая уже и для себя окружающий мир.

 

Погрузившись в милые бабушкинские обязанности, потеряет ли она хоть частицу интереса к своей работе, к тому, что всегда составляло смысл всей ее жизни? Конечно, нет. Но с годами сосредоточенность мыслей и желаний в одной области может незаметно сузить круг интересов.

 

И вдруг рождение внука, вспышка забытого материнского чувства любви и жалости к мальчику раскрывает новый мир, дарит радости, счастье. Как это прекрасно и своевременно — вступление в новую пору жизни, жизни бабушки.

 

И впоследствии, помогая внуку овладевать школьной программой, она снова встретится с очень важными и, возможно, забытыми истинами, и они предстанут перед ней в новом свете, освеженными. И сотрудницы станут удивляться широте ее кругозора, новому мышлению, и от всего этого ее служебные обязанности тоже приобретут для нее новую, более глубокую окраску. Теперь тот мир, в сотворении которого она участвует уже многие годы, понадобится не только ей, но недавно рожденным детям, растущему поколению.

 

«ОНИ» и «МЫ»

«Они» — говорят люди пожилые о молодых.

«Они» — говорят люди молодые о пожилых.

«Мы» — говорят пожилые о себе.

«Мы» — говорят молодые о себе тоже.

Что же это за две касты? В чем они сходны и чем различны?

 

Как-то в час «пик» зайдя в метро, я почувствовала, что кто-то тянет меня за локоть. Обернулась. Молодая женщина указывала мне на место рядом с собой.

—       Садитесь, а то они займут. Они ведь не верят, что мы тоже устаем, раз мы молодые, значит, нам все нипочем...

 

Я огляделась. Несколько пожилых людей стояли уже у выхода, и я со спокойной совестью опустилась на сиденье. Моя соседка продолжала разговор.

—       Ведь подумать только, — говорила она, — весь день сидят дома, не работают, а поди ты, в часы «пик», когда люди возвращаются с работы, еще и транспорт загружают. Уступай им место...

Я уже не раз слышала подобные рассуждения.

—       А мы-то и работаем, и детей воспитываем, и мужу еще надо понравиться, и дом вести...

 

Конечно, она говорила правду. Я тоже почувствовала себя вполне несчастной после этого перечня обязанностей, но когда моя собеседница опять перешла на «них», я заметила:

—       Однако вы не во всем правы, во-первых, многие пожилые люди сейчас работают, многие помогают дома... И наконец, вы так говорите «они»: а вам самой сколько лет?

—       Сорок пять уже, — тихонько ответила она.

—       Вы прекрасно выглядите. Я поначалу сочла вас совсем молоденькой. Вы еще не бабушка?

—       Н-нет... Пока...

—       Ну вот и я тоже «пока». Значит, скоро мы с нами станем уже не «мы», а «они». Представляете, как это будет?

—       Ужасно, — проговорила она.

—       А легко ли нам, работающим, нестарым еще, на плечах которых лежит забота о доме, о хозяйстве? Ведь мы еще хотим понравиться хотя бы своему мужу? Легко ли будет быть ко всему и бабушками? Наши сумки станут еще тяжелей, ноги будут уставать еще сильней, и мы тоже станем выжидательно посматривать на более молодых женщин в надежде на их сочувствие. А они сердито отвернутся и подумают: «Вот еще, уступай им место. Они всегда готовы занять наши места».

Так мы поговорили и чуть было не пропустили свои остановки...

—       Да, получается, что сегодня мы еще «мы», а завтра станем, как «они».

 

Если бы все люди помнили эту простую вещь, обстоятельство, неизменное и непредотвратимое, как восход и заход солнца над нашей планетой, насколько убавились бы обиды, ссоры, разъезды и разводы между близкими любящими и родными людьми! Наверное, все это не только убавилось бы, а вовсе исчезло из нашей жизни. Вся беда в том, что мы не понимаем, не желаем до определенного момента понимать самых простых вещей. Осуждая молодых, мы забываем, что сами в молодости страдали теми же прегрешениями, что и они, нынешние, осуждая стариков, они же решительно не представляют себе, что тоже станут стариками, и когда от них начнут требовать того, чего мы требуем сейчас от бабушек, им тоже будет трудно и обидно.

 

Мы даже не подозреваем, что наши дети, невольные свидетели наших претензий и осуждений, очень скоро нам самим предъявят такие же претензии и точно так же, как мы сейчас, станут осуждать нас самих... Нам это представляется невозможным, невероятным, мы уверены, что не подадим повода к тому, но это будет, будет обязательно уж хотя бы потому, что наши дети уже тоже говорят «мы» и «они», и это о себе и о нас.

 

И если мы не научимся уважению друг к другу, терпимости друг к другу, такое будет повторяться из поколения в поколение, и люди будут становиться все несчастней, несмотря на то, что они будут жить лучше и обеспеченней.

 

Как же все-таки научиться вызывать к себе уважение, а не осуждение? Не будем в данном случае говорить о том, что уже сказано —о сочувствии, помощи, взаимовыручке друг друга.  Поговорим о чисто внешней стороне жизни, если можно так выразиться, об элементарных правилах поведения людей молодых и людей пожилых. У нас нынче много говорят об этикете, вежливости, но говорят применительно ко всем людям, всех возрастов и категорий. Мы отлично знаем, что неприлично во время беседы, допустим, зевать или ковырять в зубах, что мужчины должны уступать женщинам дорогу и место, что женщина, прощаясь с мужчиной, первая подает ему руку и прочее и прочее...

 

Но давайте подумаем, как должны вести себя молодые люди? Конечно, им не следует ходить в обнимку по улице. Это неприлично. Неприлично визжать после полуночи, неприлично, считают многие и, может быть, они правы, бегать летом в парке в купальных костюмах, хотя, возможно, купание в прудах разрешено. Публику среднего и старшего возраста шокируют свист, острые, «соленые» словечки юношей и, уж конечно, болтовня подвыпивших молодых людей... Наблюдая подобное, люди говорят: «Вот она, какова нынешняя молодежь». Осуждают. Ну что ж, они правы. Молодые люди такого сорта не вызывают симпатии, их обходят, сторонятся, их еще нужно учить и учить приличиям.

 

Ну а пожилые люди? Как должны они вести себя? Ведь если вдуматься, то и пожилые люди должны соблюдать соответствующий этикет, согласно своему возрасту. Попробуем перечислить некоторые правила, необходимые пожилым, но прежде попытаемся дать этим правилам общее название. Пожалуй, такое: «Не быть смешными».

 

Как же это трудно не быть смешными, особенно женщинам! Тем, у кого душа не стареет, кто редко поглядывает в зеркало, а если глядит, то старается не замечать, что рыжие волосы, ярко накрашенные губы лишь подчеркивают желтизну и дряблость кожи, кто продолжает рядиться в яркие одежды и утверждает, что фиолетовый — это именно «мой цвет», хотя давно поблекли и выгорели тона, с которыми гармонировал фиолетовый. Старческая безвкусица унижает пожилую женщину, превращает ее в пугало, в то время как здравая оценка своих возможностей, умелое применение косметики, выбор одежды могли бы еще надолго сохранить женское достоинство, скрыть дефекты и подчеркнуть остатки красоты и далекой молодости той самой женщины, на которую мы сейчас глядим со смешанным чувством жалости и осуждения.

 

Люди должны научиться ценить каждый день своей жизни, находить красоту в осенней поре, с достоинством и спокойствием принять и вступить в эту пору, которая ничуть не хуже других периодов жизни: рождения, роста, возмужании и которая именуется старостью.

 

Не правда, что старость не радость. Человек, гражданин и личность, не теряет ни одного из своих достоинств и в старости, если он продолжает оставаться человеком, гражданином и личностью.

 

Если даже отбросить исполнение долга по отношению к своим близким, если предположить, что молодые семьи действительно не нуждаются в помощи бабушки, то ведь можно найти полезное применение своему свободному времени. На предприятиях действуют советы ветеранов, при жилищных конторах всегда можно найти занятие, которое было бы полезно и самому активисту, и другим людям, ветераны войны проводят огромную работу среди населения, да каждый человек, если в нем сохранилось чувство гражданина, всегда может найти себе дело полезное, утешительное и нужное, и коллектив, который вновь согрел бы его.

 

Не нужно суетиться, хватаясь за обломки прошлого, ведь впереди еще столько новых свершений, привязанностей, утешений и удовлетворения своим местом на земле, в семье, в обществе.

 

Наше искусство, литература, наше общество очень занято проблемами становления человека на заре его жизни. Это действительно очень ответственная пора, когда человек выбирает дорогу. Но юность лишь небольшой отрезок долгого, очень долгого жизненного пути. За юностью следуют мужание, зрелость, и, как видим, в наш век в нашей стране человеку дано жить долго. А человек не привык, морально еще не подготовлен к очень долгой жизни. И он теряется, выбитый из обычной колеи жизни трудовой, вступая в новый период, когда ему предстоит стать не творцом жизненных благ, а ее потребителем. Он не знает, как ему лучше и полней истратить свои еще не истраченные до конца силы и духовную энергию. Он перешел в когорту «они», и ему неуютно жить в этой когорте. Вот тут молодые, уже возмужавшие, вступившие в расцвет своей трудовой деятельности, должны помочь, понять переживание человека старшего поколения. Не отмежевываться от него, а подсказать, где ему лучше искать свое место, где его ожидают любовь и благодарность.

 

При этом молодым вовсе незачем философствовать и делать открытия, ведь испокон веку известно, и это остается и поныне, что старому человеку теплее всего в кругу своих близких, родных, что место, созданное им самим, слепленное из его энергии, любви и стараний, именно здесь, в родной семье. Бабушка не должна и не может претендовать на место жены или матери, ибо она бабушка, что означает и жена, и мать, и еще нечто большее и важное. Поэтому ревность или борьба за приоритет между женщинами старыми и молодыми в одной семье — это занятие недостойное.

 

Точно так же дедушка не может помешать хозяйствованию главы новой молодой семьи. Дедушка уже был и остается главой той семьи, которую создал он. У него свое место, свои обязанности и обязательства.

 

Обстоятельства нашей жизни сложились так, что теперь каждый имеет возможность жить самостоятельно, материально и также территориально, никто ни от кого не зависит. Это прекрасные обстоятельства, но, кажется, мы в чем-то переборщили. Иные старики страдают от одиночества, а молодые лишились помощи старших членов семьи. Кое-что в этом направлении уже предпринимается, разрабатываются такие проекты жилых домов, такие квартиры, в которых, не лишая себя удобств, могли бы разместиться два, три поколения одной семьи. Это очень разумное и своевременное решение. Но неисчерпывающее. Исчерпывающее решение будет зависеть от нас самих. Мы сами должны прочувствовать и решить, что большая семья — это большая сила, что нам нужно вновь поучиться тому терпению и уживчивости, которые мы где-то чуть-чуть растеряли.

 

Мы поговорили о многом: добром и злом, полезном и вредном, но мы еще далеки от поставленной перед собой задачи сказать «все о бабушках». Все сказать невозможно, как невозможно все сказать о жизни.

 

Мы живем очень долго, если вдуматься, в одной нашей жизни умещаются многие жизни, неразделимые с жизнью всего нашего общества. Люди живут до и после войны, до и во время пятилеток, до и после выхода человека в космос, до и после и во время величайших открытий. Вот эта неразделимость — одна борьба, одни стремления, мечты, планы — определяет нормы нашей морали. Даже так называемые общечеловеческие и, казалось бы, самые отвлеченные, интимные проблемы, в сущности, тоже решаются по нормам той же социалистической морали, по неписаным законам правды, совести и чести, которыми руководствуются советские люди.

 

Вот почему бабушки наши так разнятся от своих хоть и славных, но совсем других, непохожих на нынешних предшественниц.

 

Наши бабушки богаты не просто житейским опытом, что тоже весьма немаловажно, но и опытом трудовым, гражданственным, идейным. Они не привыкли жить для себя, им претит такое существование. Выполняя свой бабушкинский долг, они тем самым вполне сознательно выполняют и долг общественный.

 

Поднятый на страницах этой книжки вопрос о том, следует ли бабушкам вмешиваться в семейные дела молодых, нужно разрешать с тех же позиций советской морали. Советский человек активен и нетерпим к несправедливости в любых ее проявлениях — общественных либо семейных. И если с подобным явлением сталкивается бабушка, то, наверное, она имеет такое же право высказать свое мнение, как и всякий другой.

 

Вместе с тем наша мораль предписывает чуткость и осторожность по отношению друг к другу, стремление избегать конфликтов острых, ранящих. Критикуя друг друга, мы стремимся не «казнить», но направлять поступки человека в правильное русло, не просто осуждать, но, главное, разъяснять, помогать, что особенно важно в семейных отношениях, когда одно неосмотрительное слово может сыграть трагическую роль.

 

Чем больше человечности, уважения к личности, стремления понять и оценить друг друга станем мы проявлять в семейных делах, тем легче будет нам жить и общаться.

 

Семейное общение всем нам необходимо, но важнее всего оно тому маленькому человечку, для которого круг семьи — его первый коллектив, колыбель его гражданственности. Присутствие, заботы и любовь пожилого, старшего в семье человека, каким является бабушка, оказывают облагораживающее влияние на формирование характера ребенка. Основы бабушкинской педагогики — «надо работать», «учиться», «говорить правду», «любить маму и папу», «не обижать маленьких» — эти и многие другие простые бабушкины наставления на всю жизнь останутся в сознании ребенка, потому что они выработаны веками, приняты народом и составляют основу нашей морали.

 

Таким образом, невольно возникает новое понятие: бабушкинская педагогика. Пожалуй, она существует. Что же это такое?

 

Если отбросить явления негативные, если вспомнить о тех добрых бабушках, которые делают добрые дела, а таких большинство, то можно заметить, что бабушкинская педагогика более всякой другой основана на любви к ребенку. И пусть родители не обижаются, утверждая, что только им ребенок дороже всего на свете. Мы не собираемся умалять силу и значение родительской любви, но все-таки...

 

Подумаем вот о чем: родители молоды, их интересы, обязанности и даже привязанности отнюдь не ограничены одним лишь младенцем, это естественно, это закономерно.

 

В настоящее время благодаря заботам нашего правительства о подрастающем поколении молодая мать получила возможность дольше прежнего воспитывать в домашних условиях своего ребенка. Она не работает полтора года, а многие молодые матери занимаются воспитанием своих детей даже до трехлетнего возраста. Тем не менее такая молодая женщина обременена множеством забот — она вынуждена вести все домашнее хозяйство, делать покупки, обычно дважды в день гулять с ребенком, ей хочется и самой после беременности и родов выглядеть получше и приодеться, у нее появляется тоска по прежней работе, улучив свободную минутку, она торопится навестить свое учреждение или завод, повстречаться с товарищами по работе. Невольно в ней возникает чувство досады от того, что она уже не вольна распоряжаться собой, как прежде, что она прикована к младенцу. Не раз такие женщины, вначале настроившиеся на «отдых» со своим первенцем, вскоре начинают тосковать и жаловаться на то, что им уже все надоело. Ведь даже сходить с мужем в кино или повстречаться с прежними друзьями становится недоступной роскошью. И как бы ни был дорог младенец этой молодой женщине, он порой и раздражает ее, ведь он является помехой для нее. Настроение же матери тотчас передается чуткому дитяти, он начинает капризничать, упрямиться, чем еще больше усугубляет досаду матери.

 

Милые забавы, первый лепет очаровывают отца ребенка, конечно, отец горд и любит малыша, но идти на работу после бессонной ночи не очень-то приятно. Таким образом, у обоих родителей наряду с нежной любовью к ребенку появляется порой и досада и раздражение.

Совсем иное дело бабушка. И хотя ей достаются те же многочисленные заботы и труды и сил у нее меньше, чем у молодых, бабушка обладает чудодейственным источником последней бабушкинской любви, который неожиданно и мощно вспыхнул в ее душе одновременно с рождением внука. Этот источник еще долгие годы будет ее согревать, придавать ей энергию и силы. Младенец никогда не вызовет у нее отрицательных эмоций, потому что она постоянно стремится облегчать его страдания. Ведь именно многоопытная бабушка понимает, что он плачет по ночам, капризничает днем не из-за дурного характера, а от боли то в животе, то из-за режущихся зубов, а то его мучают болезни, возможно совсем неведомые взрослым людям, ведь ребенок не может пожаловаться на них. И во всех этих страданиях ребенка согревает чувство безграничной и бескорыстной любви старого человека. Ребенок купается в этой любви, она ему необходима, силу ее воздействия еще не определил ни один ученый, об этой безграничной, неизмеримой силе даже не подозревают психологи, ее можно сравнить лишь с животворящим солнечным светом. И вот именно такой силой обладает бабушка, женщина, переживающая свою самую последнюю в жизни привязанность и любовь.

 

Это чувство и подсказывает бабушке самые верные педагогические решения. С первых дней она находит общий язык с ребенком, они понимают друг друга, их отношения всегда ровны и доброжелательны. Бабушка исподволь, ненавязчиво открывает перед ребенком окружающий его мир. Спокойствие — вот атмосфера, в которой растет ее внук. Спокойствие придает ему постепенно уверенность в своих силах, в доброте окружающего его мира.

 

Мы тут упомянули многоопытность бабушек. Это тоже щедрый источник, питающий бабушкинскую педагогику. Старости свойственна сдержанность. Некогда бурлившие страсти и энергия постепенно утихают, и на смену им приходит мудрая сдержанность, способность к анализу.

 

Ребенок отнимает у сверстников игрушки. Почему? В его глазах неожиданно вспыхивает злобный огонек, и он подымает ручонку даже на нее, любимую бабушку... Почему? К проступку ребенка бабушка отнесется вдумчиво. Не шлепком, не резким окриком пресечет она подобную выходку, а задумается, будет искать причину. Не в пример молодой матери, которая оценит случившееся, как детский каприз, не стоящий внимания, бабушка понимает, что характер ребенка формируется со дня его рождения, и случайностей в поведении ребенка нет, они возникают в результате каких-то ею еще не изученных причин, на определенной почве. И она постарается распознать эти причины.

 

Изучение бабушкинской педагогики — дело не простое и не скорое, возможно, педагоги займутся им, оно того стоит, ибо, если вдуматься, в нем перед нами раскроются и народная мудрость, и прекрасные обычаи, и душевная теплота, и благородство.

 

Итак, последняя любовь. Ценный дар природы. Пусть же она напоит светом и теплом закат нашей жизни и даст силы и веру новому ее росточку.

Сценарии  про бабушек:

- БАБУШКИН ТАЛАНТ https://clck.ru/32M4db

- БАБУШКИНО СЧАСТЬЕ https://clck.ru/32M4gW

- БАБУШКИНЫ РОЛИ https://clck.ru/32M4Xz

 Сценарии Вы можете найти в рубрике "Сценарии мероприятий для пожилых людей" по ссылке http://qoo.by/U0X

Большинство сценариев опубликованы в 10ти электронных книгах "СЦЕНАРИИ НА КАЖДЫЙ ДЕНЬ":

1 Праздничные - 15 сценариев https://yadi.sk/i/QzOELbQM3ErJ6p

2 Познавательные - 20 https://yadi.sk/i/i6XVEX103EvtDg

3 Интеллектуальные – 5 https://yadi.sk/i/sr0y7Bc63EjMsZ

4 Литературные - 5 https://yadi.sk/i/G8tyWb2n3EjNRC

5 Литературно-музыкальные композиции – 9 https://yadi.sk/i/hvrfoiTg3EjNiS

(Список из 35 сценариев в программе клуба «Советская песня»  - на моём блоге http://passna.blogspot.ru/p/blog-page_94.html

Разработки сценариев в электронной книге «Советская песня. Сценарии»  https://yadi.sk/i/5L-ikxqz3Eir8v)

6 Спортивные - 20 https://yadi.sk/d/JdGvxRmb3EjLfi

7 Танцевальные - 5 https://yadi.sk/i/9dBEs4XB3EjLuT

8 Развлекательные, игровые - 16 https://yadi.sk/i/-VSC1PAD3Esiu3

9 Театрализованные - 6 https://yadi.sk/i/mD0b9JxJ3ErJd7

10 Знакомства - 15 https://yadi.sk/i/GQMZI77Y3EjMAm

Беседы. Информационный материал для бесед на нравственное воспитание и о здоровье на моём блоге в рубриках:    

«Статьи» http://qps.ru/qTVSu

"Советы мудрых" http://qoo.by/U0V

"Советы психологов" http://qoo.by/U0U

«Размышлялки» http://qps.ru/U3XWr

 «Проверено на себе» http://qps.ru/N7cdH 

  И в других рубриках.

 

Мои впечатления от работы с этой категорией граждан читайте в рубрике «Мои впечатления» http://qps.ru/mY0iy